— Она думает, что они очаровательны, — сказала она, подойдя и встав рядом с Амбросом. — Она думает, что их отцу повезло иметь столько восхитительных дочерей.
— Действительно, их отцу повезло, — сказал Амброс, поднимаясь. — Девочки, это ваша кузина, Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн.
Вспомнив о манерах, все девочки сделали Сэндри реверанс. Та, что выглядела лет на десять, протянула Сэндри букет слегка увядших цветов:
— Я их сама нарвала, — сказала она.
— И я тебе благодарна, — ответила Сэндри, принимая букет. — Люблю получать цветы после долгой поездки.
— Хорошо, потому что они несомненно были сорваны в твоём же собственном саду, — сказал Амброс, обнимая рукой старшую девочку за плечи. — И весьма вероятно, что их собирали в то время, как кто-то должен был делать уроки.
— Но Папа, я же их закончила, — возразила девочка с цветами. — Правда!
Амброс только закончил представлять своих дочерей, когда вперёд вышла всё ещё вытиравшая руки тряпочкой высокая женщина, чьи волосы были скорее серебристыми, чем светлыми в её раннем возрасте.
— А это — самый прекрасный цветок в замковых садах, — сказал Амброс, просветлев лицом. — Клэйхэйм Сэндрилин фа Торэн, позвольте представить мою жену, Сагхада Эла́га фа Ландрэг.
Сэндри и Элага с серьёзным видом сделали друг другу реверанс. Затем леди улыбнулась Сэндри:
— Вы со спутниками наверняка изнываете по горячей ванне, — предложила Элага. — Ужасный день для поездки — ты не мог подождать погоды получше? — спросила она своего мужа, когда конюхи подошли, чтобы помочь всадникам спешиться и взять поводья их скакунов.
— Я желал, чтобы наша кузина имела время на тщательную проверку нынешнего состояния дел, прежде чем ей придётся вернуться на празднование Середины лета, — объяснил Амброс. — Согласно воле императрицы, Клэйхэйм Сэндри должна составлять ей компанию большую часть этого сезона. И как ты можешь видеть, дорогая, она послала четырёх молодых придворных, чтобы составлять компанию клэйхэйм и её друзьям, пока не придёт время возвращаться.
— Чудесно, — с улыбкой произнесла Элага. — Ризу, тебе здесь всегда рады, и Амброс, тебе следовало вспомнить, что Кэйди — внучатая племянница моей матери. И с Джаком и Фином я хорошо знакома.
Обращаясь к Сэндри, она объяснила:
— Он всегда абсолютно уверен, что мы с дикой скоростью несёмся к беспорядку, в то время как он сам готов ко всему. Правда, ну что можно сделать с таким мужчиной?
Сэндри засмеялась:
— Похоже, ты вышла за него.
В Элаге было что-то, очень напоминавшее ей Ларк, одну из приёмных матерей четвёрки. Для Сэндри этого было достаточно, чтобы расслабиться.
* * *
— Тебя здесь быть не должно, — уведомила Трис тощая, низкорослая женщина, пока рыжая засовывала свою книгу в перемётную суму. — Милорд должен был тебе сказать, что слуги заходят с бокового входа. Нам нужно, чтобы ты сказала нам, какая часть багажа принадлежит клэйхэйм.
Трис посмотрела на говорившую, задрав свой длинный нос:
— Меня понизили в должности, судя по всему, — ответила она особо сухим тоном. — Была спутницей, а стала служанкой. По-твоему я похожа на служанку?
Женщина отряхнула своё собственное коричневое платье и вышитый фартук рукой. Трис опустила взгляд и осознала, что её благоразумная тёмно-синяя куртка для верховой езды и штаны настолько широкие, что могли бы быть юбкой, отдалённо напоминали одежду слуг.
— Ах. Ну, я не служанка, — сказала она. — У Сэндри нет служанки.
Брови женщины поползли вверх; челюсть — упала вниз:
— Нет служанки? — в смятении спросила она. — Но как же она одевается?
Трис прикусила губу, чтобы не сболтнуть «Надевает один предмет одежды за другим». Вместо этого она заново обдумала свой ответ, и произнесла:
— Клэйхэйм привыкла сама о себе заботиться.
— Но так же нельзя! — прошептала женщина. — Кто гладит её платья? Кто штопает прорехи в её одежде?
— Она сама, — ответила Трис, отцепляя свои перемётные сумы и зыркая на конюха, который явился, чтобы сделать это за неё.
Повесив сумы на плечо, Трис сказала женщине:
— Никто не упоминал, что ваша клэйхэйм — чарошвейка? Поверь, если ты будешь трогать её вещи, то только испортишь всё. Они никогда не мнутся и не рвутся.
