— Он прав, — сказал Фин. — Поверь мне, если они не будут относиться к тебе с надлежащим уважением…
Ризу перебила его:
— Леди Сэндри, за соблюдением обычаев следят не только владельцы земель. Восстание в одной деревне воспринимается как угроза всему дворянству. Сюда в течение нескольких дней пришлют имперских стражников, и тогда казнят каждого десятого жителя.
— На моих собственных землях? — прошептала Сэндри, ужаснувшись.
— Лорды бывали больны, глупы или отсутствовали, — тихим голосом ответил Амброс. — А порядок нужно поддерживать.
— Я не могу сказать им, чтобы больше так не делали? — поинтересовалась Сэндри.
— Только если хочешь прополоть капустную грядку, — пошутил Фин.
Кэйдлин ткнула его острым локотком в рёбра.
— Ну, так мы их зовём дома, — запротестовал молодой дворянин. — Капустные головы. Торчат в земле, а в голове ни одной благородной мыслишки.
«Пропалывать капустную грядку», — с ужасом подумала Сэндри. «Убивать крестьян».
Она посмотрела на жителей деревни, пытаясь поймать взглядом их лица. Она не сразу осознала, что хотя дождь усилился, люди на земле не становились более мокрыми. Она посмотрела вверх. Пространство, которое покрывал магический зонтик Трис, расширилось. Оно стало настолько большим, что она не видела его краёв, лишь текущую над головой воду, как если бы деревню накрывала огромная стеклянная пластина. «Она всё ещё читает», — подумала Сэндри, оглядываясь на Трис. «Она может удерживать весь дождь, и по-прежнему не отрываться от чтения».
Уголков рта Сэндри коснулась улыбка. Она подумала: «Кто-то явно практиковался».
Они пересекли реку, миновали крайние дома на дальней стороне, затем начали взбираться на холм, к замку. На полпути вверх по склону они услышали дребезжание огромной цепи. Поднималась решётка, перегораживавшая открытые ворота. Подъёмный мост уже был опущен и вёл через ров, который лошади было бы не перепрыгнуть. На гребне стены в каждой бойнице стояли солдаты в кольчугах и шлемах, наблюдая за ней. Один из них, стоявший прямо над воротами, поднял к губам трубу и подул. Когда Сэндри и Амброс первыми въехали на подъёмный мост, влажный воздух огласил золотой трубный зов.
Внутри они обнаружили внешний двор, где размещалось множество промыслов, поддерживавших обитателей замка. Повсюду мужчины и женщины бросали свои дела и выстраивались вдоль изогнутой дороги, которая вела от ворот к внутреннему двору. Когда их группа проезжала мимо, люди кланялись или делали реверанс.
«Дедушка Ведрис никогда бы не позволил им тратить рабочее время на этот вздор», — разгневанно подумала Сэндри, скрывая однако свои истинные чувства, улыбаясь и кивая тем, кто выстроился вдоль дороги. «Он мигом на тебя набросится, если посчитает твоё поведение неуважительным, но не испытывал необходимости в этой, этой глупой церемонии для доказательства этого уважения. Я так рада, что он сейчас не может меня видеть».
Когда они проскакали через внутренние ворота, у Сэндри заныли челюсти. Она на самом деле скрипела зубами от расстройства. Совершив над собой усилие, она заставила себя расслабиться, подвигав челюстью, чтобы размять напряжённые мышцы. Она оглянулась на остальных, и увидела нечто, заставившее её широко улыбнуться. Маленькая Чайм сидела на луке седла Трис, расправив крылья и высоко задрав подбородок. Стеклянная драконица явно думала, что все приветствовали именно её.
«Пусть так и будет», — подумала Сэндри, широко улыбаясь. «Это не для меня — это для неё».
Удерживая в голове эту мысль, она смогла улыбаться ждавшим у внутренних ворот солдатам более естественным образом, и кивать группам людей, стоявших внутри, на дворе перед главным замком. Её улыбка стала шире, когда четыре девочки возрастом от пяти до двенадцати лет, оторвались от группы слуг и понеслись к Амбросу, крича «Папа! Папа!»
Он засмеялся и спешился, встав на колени в грязи, чтобы обнять всех четверых разом.
— Можно подумать, я отсутствовал несколько лет, а не несколько дней, — упрекнул он их, его глаза довольно светились. — Что ваша кузина может подумать о таких оторвах?
Сэндри спешилась прежде, чем кто-то успел помочь ей в этом.
