— Ничего лучше я от кака и не ожидал.
Он пошёл прочь.
Сэндри вновь взъярилась. «Трис не только помыкает нами, будто Королева Всего, но и оскорбляет хозяев приютившего нас каравана! Нужно напомнить ей, что раньше у неё были манеры!»
Сэндри рывком вышла из щели, отряхнула свои штаны для езды от опавших листьев, приставших к ней там, глубоко вдохнула и обогнула камень. Трис отошла от него, усевшись на ствол упавшего дерева рядом с находившимся неподалёку родником. Она терпеливо держала одну сторону своей сетки для волос, в то время как Чайм держала другую, а её косы сами сворачивались друг с другом, собираясь в плотный клубок. Нельзя было сказать, какие из кос содержали молнию, а какие из них были молнией. Даже две тонких косички, обрамлявшие её лицо, были аккуратно заплетены и завязаны.
Сэндри встала перед ней:
— Я никогда не давала тебе права помыкать мной. Как не давали Браяр и Даджа. И мы определённо не давали тебе право кидаться в нас молнией.
Вопреки её решимости, голос Сэндри дрожал.
Глаза Трис опасно блеснули в сторону Сэндри, но хватка Трис на сетке не поколебалась, а её косы продолжили извиваться и заползать внутрь.
— Прости, что не поцеловала тебе руку и не сказала «пожалуйста-пожалуйста», ведь ты теперь именно к этому привыкла, — ответила она истекающим кислотой голосом. — Если бы я знала, что оскорблю тебя, Клэйхэйм — она превратила наморнский титул Сэндри в оскорбление, — я бы позволила всем умереть, лишь бы не доставлять тебе неудобств.
— Я знаю, что ты гораздо умнее и образованнее всех нас, но и мы тоже не дураки. Не забывай, мы получили наши медальоны одновременно с тобой. У нас между ушей не только опилки! И если бы узы между нами были открыты, то не было бы необходимости в таких выходках! — ответила Сэндри, вопреки своему решению выходя из себя.
Трис отпустила сетку. Взмахнув крыльями, Чайм запрыгнула ей на голову, чтобы удержать сетку на месте. Если бы девушки не были вне себя от ярости, то, возможно, сочли бы это забавным.
— А тебе не приходило в голову, что тебе может не понравится то, что сейчас в голове у меня? — потребовала Трис.
Она поспешно схватила горсть заколок и начала закреплять сетку.
— Или ты думала, что мной будет проще управлять, когда ты залезешь мне в голову, Твоя Милость?
Глаза Сэндри наполнились нежданными слезами. Она чувствовала себя так, будто Трис дала ей пощёчину:
— Ты правда думаешь обо мне такое?
— Я не знаю, что я думаю, — проворчала Трис, снимая очки. — Уходи, а? У меня жутко болит голова. Я просто хочу побыть одна.
Чайм взлетела с головы Трис.
— С удовольствием, — ответила Сэндри со всем оставшимся у неё достоинством. — Если так и дальше пойдёт, то ты станешь караваном из одного человека, и будешь так одна, как пожелаешь.
— Поверить не могу, миледи.
Незаметно для девушек к ним подошла лидер каравана.
— Она спасла наши жизни грозной магией, она бледна и покрыта испариной — и вы решили с ней ссориться?
Обращаясь к Трис, женщина сказала:
— В моей повозке мягкие подушки и толстые шторы, защищающие от света, и есть прохладный мятный чай. Не хотели бы вы отдохнуть там? Браяр говорит, что у него есть лекарство от головной боли, которое может вам помочь.
Сэндри развернулась и бросилась прочь. Она чувствовала себя ещё более ничтожной, чем когда Трис обвинила её в желании управлять ею. «Почему я не заметила, что ей нездоровится?» — гадала она. «И почему она так гадко с нами тремя обращается? Она так обращалась с чужими людьми, когда мы жили вместе, но не с нами. Если только… конечно. Мы чужие».
Она остановилась, отвернувшись от каравана. Запустив руку в мешочек, всегда висевший у неё на шее, она вытащила нить с четырьмя равноудалёнными друг от друга бугорками. Сэндри повернула его в руках, касаясь каждого бугорка, чувствуя каждую знакомую частицу магии. «Возможно, раньше мы были этим шнурком, но теперь это пока что всего лишь символ», — устало подумала она. «Символ четырёх детей. Теперь мы — четверо взрослых, ставших друг другу чужими. Мне придётся к этому привыкнуть. Мне придётся привыкнуть, и найти для нас способ наконец перестать быть чужими».
