Расстраиваясь, он скатывался обратно на жаргон улиц, которые он покинул семь лет тому назад.
— Вся округа была в огне, или по крайней мере так казалось. Мёртвые… повсюду. Армия императора растянулась по дорогам на мили, и им было плевать на жителей земель, по которым они маршировали. Так что да, мне это всё время снится. Я буду в порядке.
— Когда доберёмся до дома, ты пойдёшь к целителю разума, — твёрдо сказала Трис. — Я слышала об этом. Люди, которые прошли через что-то ужасное, это оставляет невидимые глазу шрамы. Шрамы приносят боль, поэтому люди видят сны, и огрызаются на тех, кто делает что-то, что кажется им жалким по сравнению с их ужасами. Иногда они видят и чуют запахи, будто всё повторяется снова.
— Так что же, я — какой-то рыдающий сопляк, который бежит к маме, потому что приснился плохой сон? — грубо спросил Браяр, но глаз не открыл. — Искать носовой платок, куда бы я ни пошёл, чтобы люди сочли меня трагичным и интересным?
— Если бы шрамы были на твоём теле, разве ты вообще стал бы задавать мне такие вопросы? — парировала Трис.
Наступила длинная пауза. Затем Жэгорз нерешительно произнёс:
— Она права.
— Она почти всегда права, когда дело касается других людей, — мягко ответил Браяр. — Мне ещё повезло. Сейчас она ещё ласковая.
В магии, которую они разделяли, он сказал: «Мне тебя недоставало, Меднокудрая. Будь ты там с нами, мы могли бы завоевать Янджинг».
Она опустила взгляд, её тонкие свисавшие вниз косы не могли полностью скрыть её лёгкую улыбку. Она неуклюже отмахнулась от него рукой.
Браяр подождал, пока не удостоверился, что снова взял себя в руки, прежде чем поднять взгляд на Жэгорза:
— Так что не волнуйся о своём пребывании в Доме Ландрэг, слышишь? Это только где-то на шесть недель, а потом мы отправимся домой.
— Но город, — с затравленным выражением глаз прошептал Жэгорз. — Дороги. Болтовня, и видения. Головная боль, сплетни, ложь, рыдания…
— Прекрати, — резко сказала Трис. — Мы уже говорили о том, как ты взвинчиваешь себя.
Браяр задумчиво потёр подбородок:
— Однако же, он прав, — заметил он неторопливо. — Он будет на ветру, со всеми разговорами, которые ветер принесёт. Я помню тебя, ты целыми днями была пугливой как мышь на сковородке, когда ты начала овладевать тем, что слышала. И у этого старика всё хуже, потому что он уже сумасшедший. Ты была только немного рехнувшейся.
— Ну, мы определённо не можем оставить тебя здесь, — протянула Трис, глядя на Жэгорза. — И Зелёный Человек не даст соврать, зелья и масла не будут действовать долго. И ты не можешь носить мои очки против тех обрывков, которые ты видишь, потому что стёкла в моих очках отшлифованы с расчётом на моё плохое зрение. Очень жаль, что проблему не решить ногой из живого металла, перчатками из живого металла… очками из живого металла?
— Может быть, по типу сетей? — подал мысль Браяр. — Чтобы ловить видения?
— Или звуки. Нет, это безумие. Возможно. Пойдём, навестим Даджу, — сказала Трис.
— Даджа сделает что-то безумное? — спросил уже совершенно сбитый с толку Жэгорз.
Трис вздохнула:
— Даджа может делать заклинательные сети из проволоки, и она может сделать ногу, которая работает как живая. Она даже как-то раз делала глаз из живого металла. Возможно, она сможет придумать тебе в помощь что-нибудь сделанное из живого металла.
* * *
Браяр и Даджа дремали у Даджи на кровати, пока та заканчивала изделия, которые, по их замыслам, лучше всего могли послужить безумцу. Сам Жэгорз сидел на полу у камина, наблюдая за работой Даджи.
Для ушей Жэгорза Даджа сделала пару маленьких кусочков живого металла, напоминавших пухлые бусинки, испещрённые маленькими дырочками. Как только они были готовы, она начертила на них ряд магических знаков, используя увеличительное стекло и стальные инструмент с бритвенно-острым кончиком.
— Ты же понимаешь, к этому надо будет привыкнуть, — мягко сказала она Жэгорзу. — В зависимости от того, что ты от них хочешь, просто произноси имя каждого знака. Тогда эти штуки будут пропускать в твои уши только соответствующие звуки.
Она встала рядом с Жэгорзом на колени, и осторожно вставила одно изделие из живого металла в его левое ухо. Наблюдая за тем, как оно меняет форму, в точности повторяя контуры ушного отверстия, Даджа спросила:
