— Странный маленький чертенок, — Кэтлин опустилась на скалу и уставилась на поднимающийся вечерний туман. — Как же, попробуй сорви эту проклятую розу.
Она подтянула ноги к груди и вздохнула. Когда-то этот сад был ожерельем, красочным и привлекательным. Нисходящие скалы служили террасами и были усыпаны розами. Ее мать, восхитительная Собан Макбрайд, лелеяла свои цветы, как будто они были детьми, высаживая их в богатую, удобренную белой известью почву и борясь с сорняками, как воин борется с набегами врага.
Однако и сад, и все остальное изменилось, когда англичане незаконно захватили это побережье, нанеся ощутимый удар по Ирландии. Казалось, сад был сожран эпидемией беспорядка и покорения. Сорняки двинулись на нежные растения, растаптывая их, как легионы Кромвеля растоптали ирландцев.
«Я построю свой дом заново, — поклялась она. — Алонсо придет. Он обещал…»
Высокие стебли травы, высохшие за зиму, колыхались на ветру. Накатившая с моря волна ударилась о скалы и растеклась по берегу, впитываясь в песок.
Ветер переменился, и звуки, которые он издавал в прибрежных скалах, были похожи на вздох человека. Дрожь пробежала по спине Кэтлин. Глубоко внутри нее жила древняя душа кельтов, которая слышала голоса из прошлого и упорно верила в чудеса. В то время, как заходящее солнце окутывалось легкой дымкой, в ее душе проснулся затаившийся кельт, прокладывая путь к сердцу через туман времени. В этот волшебный вечер открылись все ворота умершего мира. Казалось, что ветер доносил до нее обещания, нашептываемые невидимыми людьми. Прокричал кроншнеп, выводя Кэтлин из задумчивости. Она прищурилась, потом тоскливо улыбнулась. Мир был слишком реален, она понимала, что нужно научиться избегать многих неприятностей, как делал это ее отец.
Тем не менее подспудные мысли о ее обязанностях давили на Кэтлин, тяжелые, как облака перед бурей. Она вспомнила слова Тома: «Сорви розу в момент захода солнца и пожелай его».
Глупые слова. Странные желания. В этом бесплодном, открытом всем ветрам месте не найти розы на мили вокруг.
«Все, что тебе нужно, ты найдешь в своем сердце, Кэтлин Макбрайд».
Солнце опустилось еще ниже, оставив узкую золотую полоску между землей и небом. Одинокий луч, узкий и мощный, упал, как копье, на грудь Кэтлин. Почувствовав его горячее прикосновение, она отступила назад, и он переместился к ней на ноги.
А там, у ног, пробиваясь сквозь густой шиповник и тростник, росла прекрасная роза. Кэтлин могла бы поклясться святой Бригитой, что никакая роза не могла вырасти в таком затерянном месте, тем более зацвести так рано весной. Но, тем не менее, она была здесь, белая, как кожа ребенка. Ее лепестки отражали все оттенки заходящего солнца: от ярко-розового до бледного цвета спелого персика. Окутанная налетом волшебства, она была слишком хороша, чтобы до нее мог дотронуться простой смертный. Ветерок донес аромат розы, такой благоухающий, что от неожиданности замерло сердце. Кэтлин вдруг подумала, что все эти годы ожидания, борьбы плотно обступили ее и с мучительной медлительностью убивают надежды.
Солнце превратилось в пылающую, тонкую линию на волнистой поверхности темного моря. День подходил к концу. Еще несколько секунд и…
«Сорви розу в момент захода солнца и пожелай его».
Не колеблясь более, Кэтлин схватила стебель этой безупречной розы и плотно закрыла глаза. В ее палец вонзился шип, но она даже не вздрогнула. Она потянула за стебель, и с ее уст сорвалась мольба.
— Пошли мне настоящую любовь! — Она произнесла это на древнем языке, языке тайной колдуньи, прятавшейся в неведомом уголке ее сердца. Кэтлин прижала розу к груди и повторила свою мольбу. Она прикоснулась лепестками, повлажневшими от ее слез, к губам и повторила эту мольбу три раза, присоединив свой голос к голосу ветра. На крыльях волшебства заклинание полетело из ее сердца во все уголки земли, полетело к сердцу ее желанного избранника.
Внезапно прохлада сумерек проникла в чарующую атмосферу, в которой она оказалась, беспомощная, окутанная магией волшебства, от которого не было никакой защиты. Она открыла глаза.
