Сомнений в том, что человек погиб, ни у кого не было.
– Сёдзи-кун, быстро звони в полицейский участок Атами, сообщи о самоубийстве. Наверняка, кроме нас, никто этого не видел.
* * *
Не будем утомлять вас, читатель, деталями о том, что произошло дальше, как нашли тело несчастного. Скажем только, что для полиции городка Атами это было делом привычным, так как самоубийства происходили здесь не реже раза в месяц.
При осмотре трупа был обнаружен бумажник с документами и визитными карточками, из которых следовало, что погибший – служащий фирмы «Нитто», житель Токио Горо Химэда.
Среди личных вещей внимание полицейских привлек размокший конверт с белым гусиным пером внутри. На конверте удалось разобрать адрес: вилла г-на Огавары. Удивительно, но сообщение о несчастном случае также поступило из дома Огавары. И вполне естественно, дознание решили начать с этого дома.
Начальник полицейского участка самолично направился к бывшему маркизу с просьбой помочь в опознании трупа.
Огавара и его личный секретарь подтвердили, что пострадавший – Горо Химэда.
Но что побудило этого человека покончить с собой? Из разговора с Огаварой выходило, что Химэда был образцовым служащим, на работе никаких проблем у него не было, в семье тоже покой и благополучие, о делах сердечных никто ничего не знал. Секретарь Огавары Такэхико Сёдзи рассказал, что ему было известно о белом пере в конверте, но ситуации это не прояснило, появилась лишь догадка, что могло иметь место убийство, а не самоубийство.
В тот же вечер полицейские еще раз долго беседовали с обитателями виллы Огавары, в первую очередь с хозяином и его супругой. Но тщательные расспросы очевидцев никакой новой информации не дали. Из ответов супругов следовало, что никого рядом с Химэдой они не видели; относительно того, прятался ли кто-либо в кустах, не могли ответить ни да ни нет.
С уходом полицейских волнение не улеглось.
– Никак не могу поверить в то, что Химэда по собственной воле покончил с собой, – задумчиво произнесла Юмико.
– Не хочешь ли ты этим сказать, что кто-то сбросил его в пропасть?
– Утверждать не могу, но… Вспомни, как он падал. По падению можно предположить и то, что его сбросили.
– Да, пожалуй… По характеру падения можно различить, сам человек бросился вниз или его кто-то сбросил. Но падение длилось какой-то миг, я не могу отчетливо восстановить его в памяти… Если исходить из того, что поводов для самоубийства у Химэды не было, то придется признать, что кто-то его убил таким образом.
– Полицейские говорили, что собираются первым делом внимательно обследовать край обрыва, а также побеседовать со служащими железнодорожной станции. Может, им удастся напасть на какой-нибудь след.
– Вряд ли. На месте происшествия никаких следов они не найдут. И беседы на станции бесполезны; сюда приезжает столько людей, разве всех упомнишь.
Такэхико слушал хозяев молча. Собственных суждений у него не было. Только как наваждение стояло перед глазами землистого цвета лицо Химэды.
Огавара весьма охотно откликнулся на просьбу полиции помочь в расследовании несчастного случая – и потому, что ценил Химэду как своего служащего, и потому, что был очень заинтригован этой таинственной историей.
Наутро после происшествия на вилле Огавары состоялась еще одна беседа с инспектором полиции города Атами.
Безусловным на этот момент было только одно: время происшествия. И звонивший в полицию секретарь Сёдзи, и сам Огавара зафиксировали время падения Химэды – приблизительно 17:10.
Инспектор сообщил, что его люди были в ближайшем от места происшествия кафе, беседовали с работниками, но результатов практически никаких. Кафе работает только до 17 часов, к тому же оттуда край обрыва не просматривается, не видна даже одинокая сосна, растущая в нескольких метрах от края. Кафе расположено у довольно оживленного шоссе. В сторону обрыва от него идет малозаметная тропинка, которая упирается в хилый забор с табличками «Проход воспрещен» и «Не торопись!».
– Эта узенькая тропа идет круто вниз; Химэду, если он и шел по ней, из кафе невозможно было заметить, – заключил инспектор.
