– Накануне убийства. А точнее, четвертого числа прошлого месяца.
– Я не ослышался? Накануне убийства? – переспросил «адвокат». – Странно… А господин Фукия клялся, что видел точно такую же в комнате у покойной за два дня до убийства. Или кто-то из вас ошибается?..
– Полагаю, что ошибается уважаемый Фукия, – усмехнулся судья. – Ибо четвертого числа до обеда ширма находилась еще в доме владельца.
Акэти с острым любопытством наблюдал за лицом Фукии. Тот растерянно моргал, точно готовая расплакаться маленькая девочка.
– Вы утверждаете, будто видели то, что никоим образом видеть не могли. Ведь вы не заходили в дом в день убийства? Но что самое скверное – вы запомнили ширму в подробностях. Да, этим вы подписали себе приговор! За два дня до убийства вы были в гостиной, но могли ли вы видеть там ширму? Конечно же нет. Даже если бы ширма действительно была там, вы не заметили бы ее, так как гостиная буквально набита старинными безделушками и потемневшая ширма не привлекает внимания. Но вы так легко поверили мне… Будь вы заурядным преступником, ни за что не попались бы на эту удочку. Вы бы сказали, что видеть ничего не видели и знать не знаете. Но вы умны и избрали надежный способ защиты – искренность и правдивость. Вас надо было загнать в тупик, перехитрить. И вот мне это удалось.
Акэти расхохотался. Фукия, бледный до синевы, сидел в угрюмом молчании; крупные капли пота покрывали его лицо.
Он знал, что это конец. Любая попытка исправить оплошность только усугубит его положение. Вся его жизнь пронеслась в памяти, словно в причудливом калейдоскопе. Повисло долгое, томительное молчание.
Акэти позвал кого-то из соседней комнаты, и в дверь вошел стенографист с пачкой листков в руке.
– Прочтите.
Стенографист прочел протокол.
– А теперь, господин Фукия, будьте любезны, подпишите и приложите к бумаге пальчик. Ведь вы обещали мне всяческое содействие…
Фукия понимал, что отпираться бессмысленно. Он подписался, испытывая странное чувство – сродни восхищению, и опустил голову.
– Мюнстерберг прав, – заключил Акэти. – Психологический тест весьма эффективен в определении, знаком ли преступнику тот или иной конкретный предмет. В данном случае ширма. Без нее провалилась бы сотня психологических тестов. Фукия – изощреннейший негодяй, и ни один вопрос не сбил бы его с толку.
Акэти помедлил в дверях.
– И еще… – Он улыбнулся. – Чтобы раскрыть преступление, не нужно головоломных загадок и хитроумных машин. Знаменитый судья Оока[28] применял тот же простой, но разумный метод «вопрос – ответ» и всегда добивался успеха. Разумеется, надо уметь придумать вопрос…
