– A-а! Это вы, Мацумура-сан?
Теперь от неожиданности подскочил уже я. Зато Акаи тут же завел совершенно бессмысленный разговор о погоде. Вот зануда, подумал я. Нимало не заботясь о приличиях, я отодвинул мешавшего мне Акаи и заглянул за угол. Ничего интересного, только Цунэ, что встает с первыми петухами, уже копается на своей любимой клумбе. Что же с таким усердием высматривал там этот тип? Непонятно. Я посмотрел на Акаи, и тот загадочно ухмыльнулся.
– Куда это вы сейчас смотрели? – напрямик спросил я.
– Никуда, честное слово! А вот вы небось вышли полюбопытствовать? Взглянуть на давешний след? – увильнул он от ответа.
Я неохотно кивнул.
– Ну так пойдемте вместе! Я как раз собирался туда, – пригласил он меня.
Однако выяснилось, что он меня обманул. За оградой уже красовалась цепочка следов Акаи – туда и обратно.
Выходит, он снова меня обставил. Что же теперь-то ему надо?
Мы подошли к колодцу, но там ничего не изменилось.
Следы по-прежнему начинались и обрывались возле колодца. Кроме отпечатков ног преступника, мы обнаружили наши собственные следы, оставленные накануне, и еще отпечатки лап крупной собаки.
– Вот если бы вместо лап отпечатались башмаки… – пробормотал я. Собачьи следы подходили со стороны пустыря и, обогнув колодец, уводили туда же.
Я тотчас же вспомнил детективную историю, которую вычитал когда-то в старом журнале.
…В этом рассказе дом стоял посреди поля. Однажды утром хозяина его нашли мертвым. Убитый жил бобылем, так что преступник явно был пришлый. Но, как ни странно, на свежем снегу, выпавшем непосредственно перед убийством, следов человека не оказалось. Оставалось предположить, что преступник, сделав черное дело, вознесся прямиком на небо. Правда, на дворе были другие следы – отпечатки лошадиных подков. Следы вели к дому, а потом – к воротам. Сначала было высказано предположение, что лошадь лягнула пострадавшего в висок, но потом истина открылась: убийца, чтобы сбить следствие с толку, прикрепил подковы к своим башмакам… Может быть, и собачьи следы – лишь маскировка?
Следы лап большие, значит собака была очень крупная. Если встать на четвереньки, то вполне можно такое изобразить. А судя по свежести отпечатков, собака прошла приблизительно в то же время, что и грабитель.
Я высказал свою мысль, на что Акаи только саркастически хмыкнул:
– Да вы, гляжу, гениальный сыщик! – после чего надолго погрузился в молчание. Странный все-таки тип.
На всякий случай я прошелся по собачьему следу до дорожки за пустырем, но дорожка была посыпана мелким гравием, и там след потерялся. Собака, видно, ушла по самой дорожке, но куда – направо или налево? Все-таки я не криминалист, и воображение мое иссякло. Настоящий сыщик, конечно, нашел бы выход из положения.
В шесть часов, как и было обещано, к колодцу явился инспектор Хатано – произвести повторный осмотр местности. Но и он не нашел ничего нового и неожиданного.
После завтрака мы с Кодой решили откланяться, так как жизнь в такой суматохе стала непереносимой. Я втайне испытывал сожаление: мне хотелось узнать, как будут развиваться события, но не оставаться же здесь одному! В любом случае удобнее будет наведаться сюда еще раз из Токио.
По дороге домой я завернул в больницу к Хироити. В коридоре уже сидели генерал и Акаи. Г-жа Юки с Симако неотлучно дежурили у постели раненого и после бессонной ночи казались больными и изможденными. Хироити мне повидать не удалось. Только генералу разрешили пройти в палату. Как я и предполагал, состояние Хироити было тяжелым.
Дня через два я в надежде на свидание снова приехал в Камакуру. После операции у Хироити поднялась температура, но опасность для жизни миновала, хотя он еще был так слаб, что едва мог говорить.
В тот же день в больницу заглянул инспектор Хатано – расспросить Хироити, не запомнил ли тот грабителя в лицо. Но Хироити ответил, что помнит только луч карманного фонарика и чью-то черную тень.
Все это я уже слышал от г-жи Юки. После больницы я поехал в усадьбу засвидетельствовать почтение генералу, а на обратном пути столкнулся… Нет, это было выше моего разумения.
