И тут я все понял. Кинуё-сан не сообщила в полицию о личности пострадавшего и не заявила об исчезновении мужа по одной и той же причине: ее терзало ужасное подозрение.
В то время в Нагое были две конкурирующие кондитерские, производившие одинаковую продукцию – пресловутые «барсучьи мандзю»; кондитерские стояли бок о бок на центральной улице Т. Одна принадлежала моему приятелю Танимуре – мужу Кинуё-сан, другая – убитому, Соити Котоно. Обе фирмы существовали более века, и вражда их тянулась со стародавних времен, на протяжении нескольких поколений; которое из семейств основало дело, не знал даже я, во всяком случае, и в том и в другом магазине над входом висели золоченые вывески: «Настоящие „барсучьи мандзю“, и каждая фирма отстаивала свое право на первенство. Вряд ли нужно говорить, что соперничество их протекало не всегда мирно. Вражда принимала порой такие масштабы и формы, что и по сей день живы предания о «пирожковой» войне. Люди Котоно скрытно проникали в кондитерскую Танимуры и подсыпали песок в его мандзю, клан Танимура заказывал в храмах молебны о разорении Котоно. В городе временами происходили настоящие битвы, во время которых кровь лилась рекой, предки Манъуэмона, как самураи, обнажали мечи против предков Соити Котоно… В общем, всего не расскажешь, но ненависть, взращенная поколениями, горела в крови Манъуэмона и Соити. Дело уже не ограничивалось пирожками.
В детстве они ходили в одну и ту же школу, хотя учились в разных классах; стоило им столкнуться по дороге или на школьном дворе, как начиналась ожесточенная драка, нередко до крови. В разные годы их жизни вражда принимала различные формы, но не угасала, и по суровым законам кармы им суждено было противоборствовать даже в любви. Танимура и Котоно боролись за сердце одной и той же красавицы. После многих перипетий сердце ее склонилось к Манъуэмону, так что битву на сей раз выиграл род Танимура, и три года назад сыграли пышную свадьбу. Невесту звали Кинуё-сан.
Поражение это стало началом конца дома Котоно. Соити без памяти любил Кинуё-сан; впав в отчаяние, он совершенно забросил дела и сделался завсегдатаем веселых кварталов. Его все больше теснили другие крупные фирмы, дела у него шли из рук вон плохо, и вскоре кондитерская, принадлежавшая его роду еще со времен Токугава[14], перешла к другому хозяину.
К этому времени Котоно утратил обоих родителей; после краха любовных иллюзий он так и остался бобылем, а потому и детей у него не было; потеряв кондитерскую, Соити влачил поистине жалкое существование, перемогаясь подаяниями родственников. С некоторых пор он стал заниматься и вовсе постыдным и недостойным делом: начал ходить по знакомым, вымаливая подачки; зачастил он и к своему бывшему недругу Танимуре – задарма угоститься. Танимура-сан поначалу привечал поверженного соперника, приползавшего поджав хвост, как побитый пес, и, стараясь не показать своих истинных чувств, принимал его словно лучшего друга. Между тем Соити ходил к нему с тайной целью – взглянуть на прекрасное лицо Кинуё-сан, услышать ее голосок. Кинуё-сан не раз умоляла мужа отказать Соити от дома и без конца твердила, что ей страшно. Однажды между Соити и Манъуэмоном произошла ожесточенная ссора. С той поры Соити прекратил свои посещения, но вскоре по городу поползли грязные сплетни о неверности Кинуё-сан, причем соблазнителем неизменно выступал именно Соити.
Сплетни сплетнями, но, если слушать их каждый день, поневоле поверишь; вот и в сердце Манъуэмона закралось сомнение. Моя жена была очень близка с Кинуё-сан, женщины частенько заходили друг к другу, и, естественно, жена была в курсе всех дел. Между супругами Танимура участились тяжелые сцены, нередко доходившие до скандала, и жена не раз говорила, что ей жаль Кинуё-сан.
Ненависть, унаследованная от предков, все сильнее разгоралась в обоих соперниках.
И вот Соити прислал Манъуэмону злобное, полное угроз и проклятий письмо. Манъуэмон, вообще-то, отличался уравновешенностью и благоразумием, но временами словно сам дьявол вселялся в него. Должно быть, в нем оживал боевой дух его предков, любивших сражения. Убийство произошло именно тогда, когда их вражда достигла высшей точки накала. Наутро после зверского убийства Соити Манъуэмон садится в поезд и исчезает в неизвестном направлении!.. Да, у Кинуё-сан были все основания трепетать от страха. Однако, возвращаясь к теме повествования, напомню, что Кинуё-сан обмолвилась о каком-то веском доказательстве. Так вот, она извлекла из-за оби маленький, сложенный в несколько раз листочек бумаги и, развернув, протянула мне. Это было письмо. Написанное… Нет, числа я сейчас не припомню, знаю только, что это был день накануне убийства. Письмо гласило:
