А в центре вестибюля стояла огромная ледяная глыба. Сен-Жермен осторожно подошел к глыбе и провел рукой по гладкой поверхности. Лед был такой холодный, что к нему примерзала кожа. Сен-Жермен разглядел две фигуры в белом, которые переплелись внутри. Они замерзли с уродливыми гримасами, их изумленные голубые глаза как будто следили за ним.
В кухне треснуло дерево. Сен-Жермен развернулся и побежал туда, выращивая на руках перчатки из бело-голубого огня.
Он еще не знал, что разрушения в вестибюле — цветочки по сравнению с тем, что ждет его в кухне.
Целая стена дома была уничтожена.
Софи и Жанна стояли посреди руин. Жена графа крепко прижимала к себе дрожащую девочку, удерживая ее на ногах. На Жанне была сине-зеленая атласная пижама, но она до сих пор сжимала в перчатке свой меч. Она обернулась к мужу, вошедшему в кухню, и сказала по-французски:
— Ты пропустил самое интересное.
— Я ничего не слышал, — повинился он на том же языке. — Расскажи.
— Все случилось за несколько минут. Мы с Софи услышали шум в задней части дома. Сбежали вниз, и в тот же момент в дом вломились две женщины. Это были дизиры, и они сказали, что пришли за Скатой. Одна напала на меня, другая — на Софи.
Хотя Жанна говорила на малоизвестном диалекте французского языка, она все равно перешла на шепот:
— Франсис, эта девочка… она необыкновенная. Она соединила две магии, огонь и воздух, чтобы победить дизир. А потом окутала их в туман и заморозила.
Сен-Жермен покачал головой.
— Физически невозможно использовать больше одной магии одновременно…
Его голос упал до шепота. Доказательство способностей Софи стояло посреди вестибюля. Согласно легенде, самые могущественные старейшины умели применять магии всех стихий одновременно. В древнейших мифах говорилось, что это стало одной из причин того, что Дану-Талис затонула.
— Джош пропал! — встрепенулась Софи.
Она высвободилась из объятий Жанны и повернулась к графу. За его спиной она увидела бледного как смерть Фламеля, который стоял, привалившись к косяку.
— Чудовище похитило Джоша, — в отчаянии произнесла Софи. — И Скетти бросилась ему на помощь.
Алхимик, шаркая, вышел на середину комнаты, обхватил себя руками, как будто ему стало холодно, и огляделся вокруг. Потом он наклонился и подобрал два кинжала Тени, лежащие среди обломков. Остальные с испугом увидели слезы в его глазах.
— Мне очень жаль, — сказал он, — очень, очень жаль. Я принес ужас и разрушения в этот дом. Этому нет прощения.
— Мы все отстроим заново, — добродушно сказал Сен-Жермен. — Нам как раз нужен был повод для ремонта.
— Николя, — очень серьезно проговорила Жанна, — что здесь произошло?
Алхимик подтащил к себе единственный в комнате целый стул и плюхнулся на него. Он сгорбился, уперев локти в колени, и стал смотреть на сверкающие мечи, поворачивая их в руках.
— Там в глыбе льда дизиры. Это валькирии, заклятые враги Скаты, хотя она никогда не говорила мне почему. Я знаю, что они преследуют ее уже много столетий и всегда вступали в союз с ее врагами.
— Это их рук дело? — Сен-Жермен окинул взглядом кухню.
— Нет. Но они, очевидно, привели с собой того, кто это натворил.
— Что стало с Джошем? — спросила Софи.
Не надо было оставлять его в кухне! Надо было подождать вместе с ним. Она бы победила того, кто влез в дом. Николя поднял оружие Скаты.
— Думаю, вопрос в том, что стало с воительницей. Сколько веков ее знаю, она никогда не выпускала из рук свои мечи. Боюсь, ее похитили.
— Мечи… мечи… — Софи начала отчаянно шарить среди мусора. — Когда я пошла спать, Джош как раз вернулся с тренировки. У него был каменный меч, который вы ему дали.
Она вызвала ветер, чтобы поднять груду тяжелых кирпичей и расчистить под ними пол. Где меч? В душе у Софи загорелась искра надежды. Если бы его схватили, меч ведь тоже был бы на полу! Она выпрямилась и оглядела комнату.
— Кларента здесь нет.
Сен-Жермен подошел к дыре на том месте, где раньше был черный ход. Сад лежал в руинах. От фонтана был отбит большой кусок камня, а чаша раскололась надвое. Сен-Жермен не сразу узнал груду металла, которая раньше была калиткой. И только потом он осознал, что не хватает всей задней стены. От трехметровой стены остался один фундамент. По всему саду валялись разбитые и даже растертые в порошок кирпичи, как будто на стену что-то обрушилось снаружи.
