Морриган знала, что колдунья прячется в туннелях под водонапорной башней. Второй вход был только через туннель, доступный лишь во время отлива. И хотя прилива не будет еще несколько часов, скалы вокруг устья пещеры облеплены воронами, клюв которых может пробить камень.
Но тут Морриган раздула ноздри.
Сквозь солоноватый запах моря, металлический запах ржавого металла и гниющего камня, сквозь вонь от тысяч и тысяч птиц она вдруг почувствовала что-то еще… Оно не принадлежало ни этому месту, ни этому времени. Нечто древнее и горькое.
Ветер изменил направление, а вместе с ним переместился туман. Капельки солоноватой жидкости вдруг заблестели на серебряных нитях, повисших в воздухе перед Морриган. Она моргнула иссиня-черными глазами. В воздухе возникла еще одна нить, потом еще и еще. Нити переплетались, образуя круги. Совсем как паутина.
Это и была паутина.
Морриган поднялась на ноги, когда из шахты появился чудовищно громадный паук и приземлился на стену водонапорной башни. Его огромные, покрытые шипами лапы впились в металл. Паук засеменил к богине ворон.
Множество птиц, окружавших водонапорную башню, спиралью взмыли в небо, сипло покрикивая, и тут же были пойманы в гигантскую паутину, растянутую в воздухе. Они упали на свою черную владычицу, увлекая ее в клубок из перьев и липкой паутины. Морриган освободила лицо с помощью острых ногтей, закуталась в плащ и попыталась взлететь, но паук, взобравшийся на вершину водонапорной башни, стащил ее вниз и придавил огромной колючей ногой.
Перенель Фламель, восседавшая на спине паука с пылающим копьем в руках, наклонилась и улыбнулась Морриган.
— Ты, кажется, искала меня, дорогая?
Софи побежала. Она больше не боялась, не чувствовала тошноты и слабости. Все, что ей нужно было, — это найти брата. Джош прямо перед ней, в пещере в конце туннеля. Она видит золотое свечение его ауры, пронизывающее мрак, и вдыхает аппетитный запах апельсинов.
Растолкав Николя, Жанну и Сен-Жермена не обращая внимания на их крики, Софи бросилась в освещенный сводчатый проем. Она всегда хорошо бегала и устанавливала рекорды в беге на стометровку почти во всех школах, где училась, но сейчас практически пулей пронеслась по коридору. С каждым шагом ее аура, подпитанная злостью и решительностью, разгоралась сильнее, потрескивая, разбрасывая искры. Все чувства обострились, зрачки то уменьшались до точек, то расширялись до серебряных кружков. Тени тут же растаяли, и она увидела мрачные катакомбы во всех шокирующих подробностях. В ноздри ударило множество запахов: запах змеи и серы, гнили и плесени. Но сильнее всех чувствовался запах ауры ее брата.
И Софи поняла, что опоздала. Его силы пробудились.
Не обратив внимания на мужчину, который скорчился на земле у входа в пещеру, Софи ворвалась внутрь. Ее аура мгновенно превратилась в металлическую оболочку, потому что огненные золотые дуги отскочили от стен и устремились к ней. От напора мощной энергии у Софи подкосились ноги. Она вцепилась в дверь, чтобы ее не вытолкнуло из пещеры.
— Джош… — прошептала она, потрясенная увиденным.
Джош стоял на коленях перед самим Марсом. Гигантский старейшина держал в левой руке меч, целясь кончиком в потолок, а правую руку опустил на голову брата. Аура Джоша пылала, как разбушевавшееся пламя, окутывая его золотым светом. Джош как будто был охвачен огненным смерчем, и от него отлетали шары и стрелы энергии. Они ударялись о стены и потолок, отбивая пожелтевшие от времени кости, под которыми белел новый слой.
— Джош! — закричала Софи.
Бог медленно повернул голову и вперил в нее свой огненный взгляд.
— Уходи, — приказал Марс.
Софи помотала головой.
— Без брата я никуда не уйду! — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Она не бросит брата. Она бы никогда этого не сделала.
— Он больше не твой брат, — спокойно ответил Марс. — Теперь вы разные.
— Он всегда будет моим братом, — возразила Софи.
Ворвавшись в пещеру, она впустила вместе с собой волну ледяного серебряного тумана. Поток хлынул на Джоша и старейшину. При соприкосновении с аурой Джоша туман шипел и бросал искры, и под потолком начал собираться грязно-белый дым. На твердой коже Марса туман при замерзании превращался в снежинки, мерцающие в янтарном свете.
