Для капитана Соснина всегда имеется в здешнем заведении веник, потому что не только в поселке, но и в самой зоне известно, что дежурный помощник начальника колонии Николай Александрович Соснин жить не может без парилки. С разрешения начальника колонии даже в середине недели собирал он в обеденное время свой допотопный чемоданчик и шел в жилзоновскую баню, где его уже дожидался банщик. В недавнем прошлом дежурный помощник был в отрядных, как и я, на работе выкладывался по самую завязку и в себя приходил только благодаря парилке. Становился яснее и спокойнее. Белые нервические пятна, покрывающие худое тело с выпирающими ребрами, исчезали до следующего посещения: веник в умелых руках нес свою службу исправно. Обижаться не приходилось - ремесло за плечами банного умельца не висело.
А природная честность и наивность Соснина выглядели в глазах окружающих дополнительным чудачеством - дальше, как правило, дело не шло. А то, не ровен час, удалой долго не думает. И даже опытные оперативники всерьез напрягались, когда на планерках брал слово Соснин. Всегда имел под рукой точную и проверенную информацию - и бил не в бровь, а в глаз. А однажды ранним утром, направляясь в зону на подъем, я увидел свет в окнах Соснина и завернул к нему, потому что по графику он тоже должен быть на подъеме. Вдвоем-то сподручней да веселей шагать. Капитан открыл мне сразу. На полу покоилась банка из-под консервов в пепелище окурков да кипа центральных газет. Оказывается, Серега Шаров в порядке шутки ляпнул накануне, что коллега политически слаб в коленках и не все допонимает в сегодняшней политической обстановке. Вот капитан Соснин ночь напролет и торчал над периодической печатью - "доподковывался". Он способен был, к примеру, случайно купить обувь размером больше нужного и носить ее с загнутыми вверх носками, потому что возвращать было уже стыдно. В чем смех, в том и грех, а только от думы все равно голова трещит...
Также заступавший в новогоднее дежурство Соснин мигнул мне и чуть ли не вприпрыжку убежал в парилку. Когда мы с ним, на славу распаренные, сидели уже в предбаннике, послышались голоса: появился ругающийся Портретов и с ним хохочущий начальник отряда Серега Шаров.
- Расскажу - не поверите. - Серега разделся и закурил. - Сходи, говорю, Григорьич, за дровами-то, а то, мол, печь прогорает - у меня как раз яишенка на плите стояла да пузырь на столе - для гостя. Честь честью. Ну, тот принес охапку да с ходу и сунул в печку-то. А оттуда так ахнуло, что полплиты чуть не разворотило. Да впридачу и закуска вся на потолке оказалась, как там и была. У Картинкина и дар речи пропал. - Серега, хлопнув по костлявому плечу мрачного прораба, улыбался во всю ширину рта. - А дело-то, мужики, в том, что наладился кто-то у меня дрова тырить. Вот я, чтоб узнать, взял да и забил в несколько поленьев патроны. На воре ведь, говорят, и шапка горит. А дрова те заприметил да отдельно, значит, положил. Чтоб себя ненароком не рвануть. Григорьевича-то и забыл предупредить, а он как специально и взял меченые-то. Так пришлось даже печника вызывать, до сих пор еще ковыряется. А наш-то Портретыч, глянь-ко, все еще не оттаял: глаза семь на восемь, восемь на семь!
- Попросишь дэвэпэ, - буркнул прораб, - я тебе, гаду, дам в следующий раз - поживешь и с таким полом, без обивки. Желающих всегда найдется.
- Ладно, Григорьич, - успокоил его неунывающий Серега. - Мы ведь с тобой, чай, не чужие: ты как-никак у меня в отряде в совете воспитателей. Не обижайся: в другой раз за компанию посидим - за рюмкой чая. - И Серега, насильно заграбастав руку прораба, слегка даванул ее.
Изменившись в лице, Портретов вырвался и колченого протопал в моечное отделение. Да и было отчего побледнеть: здоровьем Бог Шарова не обидел. Быку шею свернет. Рассказывают, Серега только-только закончил техникум заочно, а перед последним экзаменом, забредя на окраине города в какой-то магазинчик, заприметил за прилавком девушку. Ну увидел и увидел. Чего тут вроде бы особенного. А только вдруг как окаменел. Да и та, в свою очередь, тоже изменилась в лице. Покраснела, развернулась - и в подсобку. Серега - следом, а там уже ухажер стоит, стенку подпирает. Косая сажень в плечах. Оказывается, здесь и работал, разнорабочим. Серега, занимавшийся спортом, каратэ, окрысившегося человека не тронул - только встал в стойку и нанес показательный удар по первому неодушевленному предмету, подвернувшемуся под горячую руку. В результате дверка трехстворчатого шкафа оторвалась вместе с петлями. Как будто ни с того ни с сего. Наглядный пример убедил соперника: он только махнул рукой и, вздохнув, убрался восвояси. А Серега теперь и шагу не шагнет без своей молодой супруги Галины.
