В центре комнаты стояла кровать, которая дала комнате ее название. Сделанная из эбенового дерева, инкрустированного резной слоновой костью, изображавшей сложные восточные рисунки, кровать была размером в восемь квадратных футов, с витыми колоннами из дерева и слоновой кости, с зеркалами внутри. Белые простыни и черные меха, смятые сейчас, украшали кровать.
Роман сидел, скрестив ноги, в ногах кровати, привезенной из Китая, где в прошлые века она использовалась группами курильщиков опиума, и наблюдал, скорее как зритель, заинтересованный, но отстраненный, сцену, которая разыгрывалась перед ним. Йейл нависал над ребенком. Ребенок лежал на животе, а левой рукой Йейл прижимал кисти его рук к простыням над его головой. В правой руке Йейл держал хлыст из черного конского волоса с рукояткой из слоновой кости. Мальчик издавал прерывистые хрипы, а Йейл двигался над ним.
— Остановись! — взвизгнула Джей Джей. — Остановись! — Она быстро подбежала к кровати и, застигнув Йейла врасплох, стащила его с ребенка с такой силой, что Йейл еле удержался, чтобы не упасть на пол. Джей Джей схватила одну из меховых накидок и накрыла ею ребенка. Но к этому моменту Йейл пришел в себя.
— Убирайся! — Йейл со всей силой ударил рукояткой по своей руке. Его лицо побагровело от прилившей крови, он весь дрожал от злости и возбуждения.
— Йейл, ты не соображаешь, что делаешь! — Джей Джей была в ужасе от него, от себя, от того, до чего они дошли.
— Я отлично знаю, что делаю, — ответил Йейл. Его уже давно занимала возможность сочетания боли и удовольствия. Сегодня вечером он решил претворить свои фантазии в жизнь.
— Ты насилуешь ребенка! — Джей Джей подумала о Жаклин.
— Джей Джей, убирайся, — произнес Йейл, холодный, взбешенный, наступая на нее с поднятым хлыстом. Джей Джей посмотрела на Романа.
— Тебе лучше уйти, — спокойно сказал Роман. — Пойдем, — произнес он, вставая, и взял Джей Джей за руку.
— Если я уйду сейчас, — сказала Джей Джей, в упор глядя на Йейла, который не мигая встретил ее взгляд, ты никогда не увидишь больше меня.
— Прекрасно, — ответил он, — потому что если я еще раз тебя увижу, я тебя убью. — Затем он сбросил с мальчика накидку и возобновил сцену, которую он разыгрывал, когда Джей Джей вошла в комнату. Последнее, что услышала Джей Джей, закрывая за собой дверь, был звук хлыста.
Она уехала из Каира на следующее утро.
— Я не осуждаю Джей Джей за уход, — сказал Роман Йейлу несколькими часами позже. Он дождался, когда Йейл вернулся домой, и они перед сном сидели за последним стаканчиком финикового бренди. Уже светало, и солнце вставало над пустыней, превращая ее на несколько минут в яркую фантазию из золотых и розовых цветов. — Ты зашел слишком далеко.
— Ты ошибаешься, — ответил Йейл. Он никогда не был толстым, а после развода с Аликс Йейл потерял пятнадцать фунтов. Сейчас он выглядел изможденным и постаревшим, а его глаза горели лихорадочным блеском. Он уже больше не был похож на американского банкира, принадлежащего к кругу избранных, а скорее напоминал человека, охваченного внутренним беспокойством, подобно мистику, увидевшему ужасное, неотвратимое видение. — Я еще не зашел достаточно далеко.
— Сейчас ты говоришь, как я, — сказал Роман. — Только я знаю, когда я веду себя шокирующе, а ты, как мне кажется, нет.
Йейл не ответил. Казалось, он предался мечтам. Он предвкушал встречу с мальчиком, которого он выбрал, уходя из публичного дома, для наслаждения следующей ночью, и думал о комнате, которую он забронировал. «Тернии».
Два дня спустя Роман последовал за Джей Джей в Париж. Когда она уехала, он понял, что скучает по ней.
Коул, который расстался с группой в Луксоре, путешествовал по Египту один. Он добирался по железной дороге, в старинных американских «шевроле», верхом на верблюдах и лошадях в оазис Эль Фаюм, известный как Сад Египта, провинциальную столицу, где пышно растут персики, мандарины, оливки, виноград и гранаты; пальмы, тамариски, эвкалипты и акации дают драгоценную тень; где во времена Среднего Царства фараоны Двенадцатой династии построили храмы и пирамиды и поклонялись священным крокодилам. Коул был заворожен, он купил знаменитые темно-красные кувшины для воды со множеством ручек. Роспись кувшинов он собирался использовать в египетской коллекции. Он посетил Мемфис, Саккару, Дахшур, Азют, Порт Сафагу, Марса Алам и Суэц.
