Званию подпрапорщика я обязан усилиям добрейшего Виктора Ивановича Милославского-Дружинина своего полкового командира, а все, благодаря одной не очень приятной истории, случившейся со мной.
Дело в том, что следуя вечером на ужин в офицерскую столовую, мне в первый же день не повезло нарваться на того юного лейтенанта, в компании которого мне довелось совершать путешествие по Волге-Матушке. Хе-хе! Как в том бородатом анекдоте от моего бати:
— Мы с вами вместе спали, Леонид Ильич.
— К-хе, к-хе, прошу напомнить женщина, когда это случилось?
— На балете «Лебединое озеро», вы в правительственной ложе, я на галерке.
В общем, этот то ли дворянчик, то ли боярич совершал путешествие на верхней палубе и до поры до времени не подозревал о моем существовании, впрочем, как и я о его. Короче говоря, квиты.
Прошу прощения, отвлекся малость. Так вот следую я с целью приема пищи, куда мне было предписано моим непосредственным командиром. Тут окрик:
— Стоять, сержант! Представьтесь! Доложите цель визита в помещение офицерской столовой?!
— Сержант Воронцов, — я приложил руку к пилотке, — командир отдельного взвода снайперов, следую на ужин в соответствии распоряжению его высокоблагородия подполковника Милославского-Дружинина.
— А известно ли господину сержанту, — летёха произнес мое звание с явным нажимом и таким брезгливым выражением на подменной личине, будто дохлую лягушку проглотил или еще какую попдобную гадость, — что ему невместно принимать пищу в обществе уважаемых господ-офицеров? — Интересно, в каком уставе такое написано? Блюститель чести и достоинства, мля!
Невместно, так невместно, оспаривать свое законное право «за пожрать» я не стал. Сначала хотел податься к станичникам на званый ужин с кулешом и еще «кое-чем». Однако передумал — мне еще план мероприятий организации взвода снайперов придумывать. В походном бауле у меня хранился приличный запас домашних харчей, предусмотрительно прихваченных из боровеского имения Третьяковой. Испросив разрешения сурового лейтенанта удалиться, я направился в свои хоромы. Поужинал копченой колбасой, соленым салом с мясными прожилками, ломтем домашнего каравая и луковицей, запил терпким квасом из глиняной бутыли, оплетенной пеньковой веревкой. Настроение тут же повысилось. Плевать на всяких службистов и радетелей якобы уставных отношений и офицерских заморочек. Как бы Краснобаеву также не досталось. Впрочем, этот парень достаточно ушлый, знает, что здесь и как, я же дурень пренебрег добрым советом посещать столовую под самое её закрытие.
На следующий день я прибыл в штаб полка и доложился адъютанту. На совещание меня не пригласили, велели ждать в отдельном изолированном помещении на стульчике. Похоже до ушей подполковника успели донести вчерашний случай в столовой, и он не рискнул усугублять ситуацию, сталкивая меня лишний раз нос к носу с господами офицерами. Отлично, мы не гордые, подождем, когда нас вызовут.
Мой письменный план по созданию отдельного взвода снайперов подполковник Милославский-Дружинин вполне одобрил. Доверился мне, поскольку сам в этом деле был, что называется, ни в зуб ногой, а сверху никаких циркуляров еще не поступило. Единственное, что его напрягло — испрошенное мной количество патронов на каждого бойца для тренировки снайперских навыков. Тут уж я не постеснялся, запросил по две тысячи на брата. Как я и предполагал, столько не дали, но тридцать тысяч патронов для трехлинейной магазинной винтовки Трофимова выклянчить все-таки удалось, даже с условием, что каждый патрон буду отбирать сам лично.
— Как же ты их различишь, голубчик? — Задал вполне резонный вопрос подполковник. — Они же все на вид одинаковые.
— По внешним признакам и мелким деталям, незаметным не наметанному глазу, ваше высокоблагородие, — отбоярился я.
— Хорошо, сержант, поступайте, как считаете нужным.
Все прочие мои задумки, почерпнутые из наставления Алексея Андреевича Потапова, подполковник завизировал, особо не вникая. А еще он выдал мне весьма ценную ксиву, в которой подтверждалось мое право забирать в свой взвод любого подходящего на должность снайпера бойца из вновь поступающего пополнения в количестве трех десятков человек.
