После непродолжительных телячьих нежностей, бабуля перевела взгляд на своего сопровождающего.
— Это, Андрюшенька, наш сосед Черемисов Пров Николаевич, отставной майор и… ну… в общем…
Чтобы как-то сгладить зависшую в неловкость, я обнял смущенную до покраснения щек опекуншу и еле слышно, только для нее прошептал на ушко:
— Поздравляю, бабушка, у тебя отменный вкус. Надеюсь в недалеком будущем понянчить вашего карапуза или карапузов. Физиологических препятствий этому в настоящий момент я у тебя не наблюдаю, да и майор мужик вполне себе добротный.
— Да ну тебя, Андрей! — еще более засмущавшись, оттолкнула меня женщина.
— Полноте, дорогая и любимая моя Василиса Егоровна, слепым нужно быть, чтобы не понять, какие отношения у вас с Провом Николаевичем. Совет вам, да любовь!
Затем состоялась официальная церемония знакомства с Черемисовым. Мы крепко пожали друг другу руки.
— Андрей Драгомирович, жаль, что наше знакомство состоялось при столь трагических обстоятельствах. Однако я безмерно рад, что ваши судебные мытарства наконец-то благополучно разрешились. А насчет военной службы, я более чем уверен, что даже не будь под следствием, вы бы непременно выбрали волонтерскую стезю. Ибо, в лихую для нашей любимой Родины годину отсиживаться в тылу вам не позволила бы гражданская совесть и честь порядочного человека. Я бы и сам немедленно отправился на фронт, к сожалению, по состоянию здоровья к прохождению дальнейшей службы признан негодным…
Ну понесло майора. Чувствуется стержень. М-да, послужи-ка двадцать пять годков и гарантированно станешь отмороженным патриотом. Слишком уж сильно он верит в меня. Признаться по совести, вряд ли я даже в самую лихую годину при других обстоятельствах добровольно отправился в окопы вшей кормить и гастрит зарабатывать на казенных харчах. Однако выбирать не приходится и делать кислую мину также не стоит. Наоборот, я гордо выпятил грудь, дескать, всю жизнь мечтал громить супостата.
Вот тут в моей голове неожиданно возник резонный вопрос, который я задал Третьяковой:
— Василиса Егоровна, а откуда ты узнала, что я пойду в армию?
— Дык, Геннадий Петрович по утряне посыльного прислал, дескать, подал Андрюшенька прошение на воинскую службу вольноопределяющимся, если желаете с ним — то есть с тобой — попрощаться, приезжайте немедленно, поскоку уже сёдни к вечеру тебя в Боровеске не будет. Ну мы с Провом Николаевичем тут же и подхватились.
Я посмотрел на засмущавшегося Овчинникова. Ну жучара! Впрочем, не будь он знатоком человеческих душ, не быть ему на столь щекотливом месте службы. Психолог, чисто психолог, меня просчитал на раз. Впрочем, молодец, обеспечил свидание с моей дорогой и любимой бабушкой перед отбытием к месту службы. Тьфу на меня! Какая она бабушка?! Самая, что ни на есть, девица на выданье — эвон как на нее поглядывает бравый майор.
Я оценил еще раз более внимательно состояние здоровья Прова Николаевича. Более или менее нормально всё у него в организме, нет ничего такого, с чем бы не справилась его будущая супруга.
Чтобы успокоить штабс-капитана, кивнул ему и с улыбкой сказал:
— Спасибо Геннадий Петрович!
— Не за что, Андрей Драгомирович, я в вас не сомневался, поэтому взял на себя заботу оповестить Василису Егоровну о вашем решении.
Еще я несказанно рад за местное начальство и, разумеется, за их жен. Если они тут не сволочи самовлюбленные, штабс-капитан, как минимум, должен получить капитана, в придачу к повышению в звании орденок какой. Тут война во всю идет, под шумок можно любого военнослужащего щедро одарить ништяками.
Вот мне по той жизни никаких правительственных наград так и не обломилось. Я с удивлением смотрел по телевизору на всяких юных девчонок и парней из военизированных учебных заведений, увешенных медальками и разными знаками. Но еще больше меня удивляли дамы, одетые в военную форму и в нехилых званиях, чьи груди четвертого плюс размера украшали иконостасы, коим сам дорогой и любимый Леонид Ильич мог бы позавидовать. Представить себе не могу, сколько крови и пота в боях за родное Отечество нужно пролить, чтобы заработать такое их количество. Впрочем, не стану более ёрничать и злословить по поводу некоторых очевидных несуразностей в той моей жизни. Надеюсь, в этой реальности военных награждают действительно за настоящие подвиги, а не за паркетное шаркунство.
