Вольная Пустошь - страница 51
— Молотоголовых я не отдам, — протянула Литтаг. — А кое-кого из плоскоголовых пусть забирает. Но только не для работы в кузнице!
— Хорошо, — закивал Хемтафт. — А что ты скажешь?
— Допустим, я пожертвую пару отрядов крох-гоблинов, — заговорила толстуха. — Только оставьте гоблинов-сиропщиков. Это мои любимые крошки.
Она громко разрыдалась.
— Хорошо, хорошо. — Хемтафт поморщился и повернулся к старику Мигмяу: — А сколько длинноухих не пожалеешь ты?
Мигмяу вздохнул.
— Я уже послал на Опушку Литейщиков многих красноглазых и серых гоблинов. — Он сокрушённо покачал головой. — В деревнях начинаются волнения.
— Ба! — презрительно фыркнула Литтаг. — Неужели великий Мигмяу Серый испугался собственных гоблинов?
Старик опустил глаза. Хемтафт положил руку ему на плечо.
— А что если отправить низкопузых, друг мой? — улыбнулся он, — Они дружелюбны, понятливы, а главное, их много. Уверен, Литтаг пришлёт тебе в помощь целый отряд бравых плоскоголовых вояк.
Литтаг кивнула.
— Ах да, низкопузые, — прошептал Мигмяу.
— О них-то я и забыл. Хорошо, я согласен, хотя мне всё это совершенно не нравится. Может быть, низкопузые и тюфяки, но даже их терпение небезгранично.
Хемтафт поднял вверх кружку.
— За Пожирателей Пустоши! — проревел он. — Друзья урожая, пришло время собраться вокруг стола и высказать своё мнение.
— Это не стол! — закричал кто-то. — Это повозка с сеном!
— Эй, подвинься!
— Кого это ты толкаешь?
Вернувшись из лагеря длинноволосых, Лоб и Луммель Гроупы уже около часа пытались провести совет. Братья приблизительно знали, что нужно предпринять. Но беда была в том, что никто больше этою не знал.
— Друзья мои! — взмолился Лоб. — Пожалуйста, помолчите! Если все будут говорить хором, мы ровным счётом ничего не услышим.
— Да о чём здесь толковать. Все и так знают: то, что происходит, — нечестно, — проворчал старый, одетый в чьи-то обноски низкопузый гоблин.
— Почему всегда мы? — заныл его товарищ, поправляя сползающую с головы соломенную шляпу. — Лично я сыт по горло.
— Я потерял отца, двух братьев, восьмерых кузенов. — причитал третий бедняк.
— Нас бросили на произвол судьбы.
Снова поднялся гомон, каждый считал своим долгом высказаться. Время от времени в дверь сарая стучали припозднившиеся соседи. Луммелт, поднял вверх руку, призывая собравшихся к порядку. Меньше всего ему хотелось привлечь внимание патруля. Но чаша терпения безобидных гоблинов была переполнена.
Очередное требование Хамодура Плюня вызвало бурю негодования не только в деревнях длинноухих но и во всём Гоблиновом Гнезде. Простые ремесленники и земледельцы обменивались безрадостными слухами, и вскоре старый сарай был набит битком.
— Кто идёт? — спросил суровый низкопузый гоблин с вилами в руках, когда в дверь снова постучали.
— Друг урожая, — прозвучал тихий ответ. — Впустите меня.
Сторож отодвинул засов, и молодой пучковолосый гоблин с кривой саблей и крепким щитом из свинцового дерева просунул голову внутрь.
— Добро пожаловать, друг, — пригласил его сторож. — Только оставь своё оружие у входа.
Пучковолосый послушно выполнил наказ и перешагнул через порог.
— Друзья. — надрывался Лоб, пытаясь перекричать толпу.
— Мы сняли лишь половину урожая, — жаловались его сородичи. — Нам что, бросить его на полях?
— Можно подумать, мы питаемся воздухом!
— Война, война, война — они только об этом и говорят.
— Друзья, выслушайте меня, — умолял Луммель. — Мы должны держаться друг за дружку.
Но его слова потонули в гуле голосов. Конечно, нужно было ещё до начала собрания припрятать стоявший на видном месте бочонок с сидром из лесных яблок. Кончилось тем, что захмелевший старый клыкастый гоблин полез на повозку, где стояли растерянные братья, но не сумел удержаться и с грохотом повалился на пол.
Гоблины как один вздрогнули и испуганно уставились на повозку.
— Друзья, послушайте же меня! — Лоб не преминул воспользоваться воцарившейся тишиной. — У всех нас на Опушке Литейщиков есть близкие и родные.
— А вскоре за нами придёт целый отряд злобных Плоскоголовых гоблинов, — подхватил Луммель. — Они заберут низкопузых, длинноволосых, клыкастых гоблинов и крох-гоблинов, старых и молодых, немощных и больных!
