— Пока что мы видим здесь только чукчей, — сказал Волков. Голос его прозвучал неожиданно смирно.
— Ты прав, — ответил Бисби. — Остальные ушли. Или уничтожены.
Откуда-то донеслись два автоматных выстрела. Солдатов прижал к себе Валентину. Они уже были в холодном неосвещенном ангаре, где стоял Антонов. Внутри самолета царил полный разгром. Со всех кресел были сорваны подушки, даже сами кресла пытались выломать, хотя и безуспешно. Стовин прошел вперед и открыл дверь в кабину пилотов. В кресле сидел мертвый человек в голубой униформе с серебряными крылышками — эмблемой Аэрофлота. Голова его была разбита. Судя по тому, что кровь засохла, это случилось уже давно. По всей вероятности, орудие, которым убили пилота, использовали и для того, чтобы разбить панель управления. Все приборы были разбиты и забрызганы кровью. Стовин еще раз окинул взглядом печальную картину и закрыл за собой дверь.
— Там человек, которому мы ничем помочь не сможем, — сказал он. — Самолету мы тоже не поможем.
Волков прошел мимо него и заглянул в кабину пилотов. Когда он повернулся, лицо его стало пепельным.
Впервые после того, как они покинули Анадырь, Волков был близок к отчаянию.
— Но здесь должны быть солдаты, — сказал он. — Это станция военной авиации. Где солдаты? Куда ты?..
Бисби быстро повернулся и направился к выходу.
— Упряжки, — сказал он. — Должно быть, я рехнулся. Оставил оленей и сани без охраны.
Вокруг саней уже стояли трое чукчей. Один из них вытаскивал покрывала и шкуры из саней Валентины. Другие были заняты тем, что снимали упряжь с первой пары оленей. Они посмотрели на Бисби, который появился из дверей, но продолжали свое занятие. Бисби опустился на колени и выстрелил. Пуля выбила кусок льда в футе от ноги одного из чукчей. Все четверо после секундного замешательства бросились бежать, кинув награбленное. Волков ахнул, увидев автомат в руках Бисби.
— Что случилось? Надеюсь не…
— Нет. Я не стрелял в советских граждан.
— Что произошло? — спросил Стовин. Дайана собрала брошенные покрывала. Бисби осмотрел поклажу.
— Ничего, — сказал он. — Думаю, что он спер пару шкур. Но нам нельзя больше быть такими беспечными. Наше счастье, что они не увели оленей. Теперь возле саней всегда должно оставаться двое для охраны.
Еще пару минут, подумал Стовин, и они оказались бы на этом полуострове, в морозном тумане без каких- либо средств к жизни, окруженные враждебными вороватыми людьми. Даже сейчас трудно было принять решение, что делать дальше. Туман сгущался. Уже дальше чем на пятнадцать ярдов ничего нельзя было увидеть. Бисби был прав. Нельзя быть беспечными.
Они стояли, оглядываясь вокруг. Стовин заговорил с Волковым.
— Где еще здесь могут быть люди, от которых можно ожидать помощи? Или какая-нибудь связь? Скажем, радиопередатчик?
— Здесь есть океанографическая станция. И больница. Правда, маленькая.
Больница оказалась в одном из двух бетонных 1даний. Она действительно была небольшой — всего на двадцать коек. И она была совершенно пуста. В разграбленной больнице остался только один человек — старуха-эскимоска. Да и она была мертва. На ней не было никаких следов насилия и лицо сохранило мирное выражение. Стовин приподнял ее руку, висевшую поверх простыни.
— Она мертва уже довольно долго, — сказал он. — Может быть, день. Наверное, умерла во сне.
На другой стороне главной улицы Уэлена, глядя на затянутую туманом лагуну, стояла океанографическая станция. В одной из комнат они нашли передатчик, который оказался разбитым. Сама комната была усыпана клочьями разорванных карт, когда-то висевших на стенах. В углу валялись горы сломанных инструментов. Они были исковерканы так основательно, что было трудно определить, что они представляли собой раньше. И никого из людей на станции не было.
Стовин осмотрелся, чувствуя, как отчаяние охватывает его. Ведь эта станция была форпостом цивилизации, пауки в этой проклятой замороженной стране. И этот форпост пал. Кто все это сделал? Разумеется, чукчи. Это свирепый народ, в его жилах монгольская кровь. Чукчи наконец-то смогли свести счеты с советской администрацией. Какой дьявол вселился в них? Неужели они полагают, что их старый уклад жизни был лучше? Вряд ли. Они были слишком разобщены для организованного мятежа. Скорее всего это просто жажда разрушения, проявление низменных инстинктов. Стовин еще раньше спросил Солдатова, какова численность чукчей на полуострове. Солдатов пожал плечами.
