– Пусть будет так, как ты сказал. У Закона претензий больше нет. А ты… – суровый взгляд на Санька, – ты, химера, не думай, что твое везение бесконечно. Берегись!
И ушел. Вернее, отбыл. Важный, властный.
– На, техн, лобик смажь! – Люба выдавила из маленького тюбика на палец порезанного игрока черную вязкую каплю.
– О, регенератик! Мне тоже чутка… – Другой лысый тут же протянул лапу, но Люба быстро спрятала тубу в карман.
– Перебьёшься! С тебя пиво!
– Это за что же?
– За причиненный ущерб! – влез Костя. – Скажешь, не ты мне руку сломал?
Лысый удивился:
– Ну-ка напомни.
Кирилл напомнил.
Лысый заржал:
– Слышь, хобы, этот мертвяк меня за стража принял! Ух и забористую дурь ты тогда выжрал, братец зомби! Не поделишься?
Тот, кого повредил Санёк, втер в порез загадочный регенерат. И Санёк пронаблюдал чудо: кровоточащая рана сначала вскипела белой пеной, а потом пена и кровь осыпались, как высохшая грязь. А под ними обнаружилась гладкая розовая кожа.
– Раньше не видел, да? – Техн ухмыльнулся. – Ценный девайс. А ты мне должен, фехт. Полжизни.
«Фарид Поршень, – сообщала татушка на лапе лысого. – Стрингер. Второй уровень». И мелкий черный двуногий зверь с красным гребешком.
Второй уровень! Санёк даже загордился немного. Второй! А Санёк его достал.
– Это с какого перепугу – долг? – вмешалась Алёна. – Тебя за язык никто не тянул. Договора не было!
– Хоба! – Лысый оскалился. – Свеженькая и сочная, как телячий стейк! Твой дружок, да? Не бойся, хоба! Всё по чесноку. Долг сугубо добровольный. Сугубо! Чтоб я упустил возможность заполучить в должники химеру? Да никогда! Пусть твой малыш еще зародыш, но он уже ухитрился меня коцнуть, – Фарид Поршень потер лоб, на котором от пореза осталась лишь светлая полоска, а бровь вообще заросла идеально. – Запомни меня, маленький черный сфинкс! Игра – тесная. Еще пересечемся. Пошли, хобы, нас девочки ждут!
– А пиво, Поршень? – влез один из лысых. – Нам пиво бесплатное обещали, нет?
– А я тебе вскрытие бесплатное обещаю, – посулил Поршень, вмиг перестав лыбиться. – Веришь?
И тройка покинула заведение, оставив на столе недопитое и два кругляша с цифрой пять.
– Ты кретин? – поинтересовалась Алёна у Кости. – Налезть на боевую тройку с лидером второго уровня?
– А чё? – пожал плечами Ёрш. – Нормально размялись. Это ж Свобода. Всё понарошку. Если бы твой мальчик не схватился за нож… Какого, ваще, хрена ты за железо схватился, фехт? На виселицу захотел?
– Я защищался, – буркнул Санёк. И признался честно: – Само получилось.
– И он его достал! – Люба подарила Саньку восхищенный взгляд. – Еще не сыграл по-настоящему, а уже пометил второго! Можно я тебя поцелую, Саша?
И поцеловала. Игнорируя ненавидящий взгляд Алёны.
– Зови меня Любкой! – заявила она. – Гуляем, мальчики! Пустим на ветер денежки Гильдии!
– Да будет праздник! – охотно поддержал Костя Ёрш. – Нах это пиво! Водка с шампанским – вот наш напиток! И я знаю, где его взять!
Нажрались они знатно. Но когда Санек пришел в себя, то был трезв как стеклышко и в отличной форме. Ни малейших признаков похмелья.
– Не люблю – спьяну, – Любка бросила на прикроватный столик уже знакомый тюбик с регенератом. – Хочу чувствовать всё-всё-всё. Всё видеть, да! А как я смотрюсь?
– Замечательно! – признал Санёк.
Распущенные волосы, в которые превратилась Любина коса, закрывали ее, сидевшую на постели в позе примерной японской девушки, до коленок. Только острые грудки выглядывали между прядей, как любопытствующие зверьки.
А еще у нее была очень чистая и очень белая кожа. Как мелованная бумага.
– Ну так чего же ты ждешь? – Любка вдруг опрокинулась на спину, выгнулась луком, разводя согнутые колени, выворачиваясь так, что спрятанная секунду назад рыженькая «киска» вскрылась, как хищная влажная устрица.
Санёк был трезв. Но была как раз та ситуация, когда голова работает превосходно, но уже ничего не решает.
Последняя здравая мысль была – о ноже. Если он в куче одежды на полу, то быстро достать его, если что, будет ой как непросто…
– Химера… – проговорил Санёк. – Может, ты скажешь, что в этом особенного?
– Мастер, который обучал меня сталку, сказал, – Любка поудобнее устроилась на руке Санька, – что химеры высших уровней могут прыгать из Игры в Игру без всяких врат. Потому что они сами и есть врата. Они и внутри, и между. Но для моего рассудка это – вещь в себе.
