Тем не менее мама сияет облегчённой улыбкой:
– Хорошо, Атти. – Потом виновато добавляет: – Ты живёшь высоко и ничего не слышал. А я всю ночь не сомкнула глаз, потому что снизу донёсся такой… стон…
Понятно. Как я уже говорил, для саури не увидеть света солнца куда хуже смерти… Но я никак не рассчитывал, что полы в комнате матушки столь тонкие, что даже слышны крики узников. Вот же… Неприятно. Надо будет это исправить. Стоп! Что это я? Ведь после моего отъезда начнётся строительство. Ох… Ещё успеть сделать проект! Млин, куда ни кинься – везде сплошные дыры! Хорошо, хоть Ролло не надо понукать – он сам отбирает лучших бойцов из лучших и формирует отборный отряд, который отправится со мной в Рёко…
– В общем, делай как хочешь, мама, но ни в коем случае не расковывай пленницу и помни, что при малейшей возможности она просто тебя убьёт.
– Всё так серьёзно?
Грустный взгляд, и я не выдерживаю, благо мы сейчас одни.
– Там… – показываю на небо, – я рос сиротой. Потому что такие, как она, убили моих родителей. И всех, кто жил в нашей… деревне. Меня спасло чудо – наш корабль, на котором я летел домой, задержался в пути. Но из-за этого опоздания было куда хуже – я увидел убитых…
Моё горло сдавливает спазм, потому что перед глазами встаёт изуродованное взрывом гранаты тело мамы, разрубленный пополам лучом тяжёлого бластера отец… Я машу рукой и стремительно выскакиваю наружу, прислонившись лбом к прохладной стене, чтобы никто не видел меня в момент слабости.
…Но даже самый длинный день имеет свойство заканчиваться. Так что после ужина, прошедшего в одиночестве в моих покоях, я сижу за столом и просматриваю файлы найденного мной в моём транспортнике компьютера. Это мой личный. Военный образец. Невообразимо устойчивый и прочный. С автономным нанореактором на воде. Так что машинка работает. И неплохо. Никаких сбоев, проблем и зависаний. Передо мной сияет голографический конус, в котором находятся выводимые мной на свет файлы, папки, фотографии. К сожалению, полезного в умной машинке практически нет. Так, памятные фото, несколько наставлений, инструкции, куча голофильмов и книг, скачанных из Сети, чтобы убить время в пути. Типичный набор. Как говорится, знать бы раньше, где упадёшь, соломки бы подстелил.
Неторопливо делаю мелкие глотки из чашки с наттой, всматриваясь в лица тех, кто сейчас находится там, в Империи. Что в ней происходит, интересно? Пять лет назад мы воевали с кланами саури довольно успешно. Во всяком случае, на фронтах установился некий паритет, а вскоре мы, люди, должны были нанести первые удары по вражеской территории.
В двери скребутся. Это мама. Что она хочет? Впрочем, ладно. Гашу изображение, открываю створки, тут же задвигаю засов. Ни к чему слугам слышать и видеть нас. Особенно когда на столе вещь не из этого мира…
– Проходи.
Матушка с любопытством смотрит на меня, словно никогда не видела прежде, потом подходит к столу, усаживается на свободный стул, наливает себе натты, делает не большой глоток и спрашивает, показывая на плоскую панель компьютера:
– Это… оттуда?
Киваю. А потом… Да чего уж там, если между нами давно нет никаких тайн.
– Хочешь посмотреть на мой мир?
Глаза матушки загораются огнём неистребимого любопытства.
– А можно?
– Можно.
Я прогоняю картинку за картинкой: виды городов, планет, пейзажи и строения, леса и горы, космос, мои друзья, знакомые, просто случайные люди. Доса Аруанн смотрит жадно, забыв обо всём на свете. Иногда задаёт вопросы, если ей что-то непонятно, я, по мере возможности, пытаюсь объяснить, что она видит в данный момент. Больше всего маму интересуют именно люди. Она смотрит с восторгом на их одежду, на их лица, улыбки. Ей очень интересно. Наконец матушка устаёт, нужно передохнуть – слишком много впечатлений, и я, под вздох сожаления, гашу сферу. Взамен нахожу кристалл с музыкой, классический «Вальс цветов» Чайковского, негромко включаю. Мама зачарована звуками скрипок и слаженной, просто невероятной игрой оркестра. Совсем как юная девчушка, приоткрывает ротик, потом спохватывается, со вздохом произносит:
– Как бы я хотела когда-нибудь станцевать такой танец…
