– Господин желает этого? – прошелестело у его ног.
– Желает. – Он отвернулся, отходя к двери.
Послышалось шуршание ткани.
– Я выполнила приказ, господин.
Кузнецов обернулся. Саури действительно была одета. Но как! Больше всего её наряд напоминал платья танцовщиц халифата, исполняющих танец живота. Отдельный лиф, обнажающий большую часть груди, расшитый драгоценными камнями, длинная ниспадающая юбка до середины щиколоток, состоящая из чередующихся между собой разноцветных, опять же прозрачных газовых полос ткани. Сашка поморщился, на что саури испуганно втянула голову в плечи.
– Не пойдёт.
Внезапно ему в голову пришла мысль, впрочем тут же отброшенная. Это будет слишком явно. Нет. Да и зачем ему эта саури? Достаточно того, что он спас её от смерти и пустит по миру её клан. Лучше избавиться от неё. Раз и навсегда.
– Иди за мной.
Шурха послушно поплелась следом. К выходу из тиба.
– Можешь возвращаться к себе.
– Но… – Девушка бросила полный ужаса взгляд на жилую галерею, где молча застыла Айили.
– Я старший рода, если ты помнишь.
– Тогда… Что мне делать, господин?
– Я освобождаю тебя от рабства, но не смей трогать ас Кеури. Если она ещё раз пожалуется нам или я просто узнаю об этом, поверь, то, что с тобой случилось сегодня, покажется тебе райским наслаждением, аль Сабира, по сравнению с тем, что будет твоим наказанием.
– Как пожелаете, господин…
Саури торопливо набросила на голову плотную накидку, скрывающую всё тело, и, как только двери открылись, исчезла в темноте аллеи. Уличного освещения в кампусе Чемье, как и ожидалось, не было… Вообще Александр никак не мог понять, почему этот университет считался среди саури самым престижным? Почему? Пока всё, что он слышал и видел здесь, напоминало ему один затянувшийся фарс. Причём крайне дурного пошиба. Учащимся преподавали в самых настоящих сараях. Жили они буквально в хлевах, где кроме холодной воды не было ни энергии для использования бытовых приборов, ни нормальных санузлов, ни ванн. Он представил, каково будет в тибах и аудиториях через три месяца, когда наступит зима, которая здесь, кстати, была довольно суровой по меркам саури. Морозы могли достигать минус десяти – двенадцати градусов по Цельсию, если верить имеющимся данным.
– Зачем ты её освободил? – выросла перед ним злющая, словно голодный партократ, лишённый порции риса, аури.
Сашка махнул рукой:
– Ну не нравится она мне! Вот и всё! Не мой типаж! Та же Ирнай куда красивее! Если уж ты так озабочена моим сексуальным состоянием, то не волнуйся. В отличие от тебя я отношусь к этому куда спокойней и могу себя полностью контролировать.
– Ты мужчина! – Аури опустила глаза. – И пока я не определилась насчёт тебя, то если в твоей постели будет другая женщина, мне будет гораздо спокойнее. Потому что я буду знать, что у тебя не возникнет желания ко мне раньше времени.
– Так! Слушай, – не выдержал Кузнецов, взорвавшись. – Если ты считаешь, что в один прекрасный день от приступа спермотоксикоза я полезу к тебе, мелкая, то сильно ошибаешься! Даже не можешь себе представить, насколько сильно!!!
– Вероятно, ты считаешь, что сможешь удержать себя, когда у меня наступят особые дни, но лучше тебе до их наступления всё-таки завести партнёршу в постели! – вспылила аури не меньше Александра, свирепо глядя на него.
– Стоп. Что за «особые дни»?
Айили покраснела так густо, что парень заволновался за её состояние. Отвернувшись, девушка неохотно пояснила:
– В дни, когда женщины моего вида могут зачать дитя, наши тела выделяют особые ферромоны, почувствовав которые все самцы теряют голову, желая оплодотворить нас. Впрочем, мы тоже безотказны в это время… В том самом смысле… И результаты таких беспорядочных сношений зачастую трагичны. Поэтому в период созревания нас, юных девушек, стараются подальше спрятать от самцов, чтобы не произошло несчастного случая. А учитывая, к какому дому я принадлежу…
– Понятно. Извини, сорвался. Я просто не знал этой особенности аури…
– О ней вообще мало кто знает из чужих народов… – Краска на лице аури стала совсем багровой.
– Хорошо. Скажешь, когда у тебя начнутся эти самые особые дни. Что-нибудь придумаю. В конце концов, наша медицина на высоте. Приму успокоительное, а там меня хоть пили – ничего не почувствую.
