Встав из-за стола, я направился в домашний кинозал с Дэйвом и Скоттом в арьергарде. Почему-то я был уверен, что Герцогиня так же мало горит желанием пообщаться со мной, как и я с ней. И это не могло не радовать. Наш брак практически распался. Развод – лишь вопрос времени.
То, что последовало потом, началось с осенившей меня гениальной идеи: поделить имеющийся у меня запас кокса на две отдельные вечеринки. Первая состоится прямо сейчас – на нее я выделил восемь граммов, этого должно хватить на два часа, которые мы проведем в кино.
После этого поднимаемся в игровую – сыграем в дартс или перекинемся в картишки. А в два часа ночи вернемся в кинозал и продолжим. Для этого этапа у меня было припасено еще двадцать граммов чистейшего, 98-процентного кокаина. Вынюхать такое за один вечер по плечу лишь Волку с его верными друзьями.
В соответствии с этим планом мы трое и действовали: следующие два часа торчали в кинозале, таращась на экран и то и дело втягивая через золотую трубочку кокс. Звук мы выключили, вместо этого врубили на полную «Симпатию к дьяволу» «Роллинг Стоунз» и стали гонять песню в повторе раз за разом. Потом поднялись в игровую. Как только часы пробили два, я сказал:
– Ну, парни, настало время улететь по-настоящему. За мной, и да здравствует рок-н-ролл!
Мы снова спустились вниз и молча уселись на диван. Я потянулся за коксом… но он пропал. Его не было! Какого дьявола?.. Что вообще происходит?!
Я покосился на Дэйва со Скоттом:
– Ладно, парни, хорош шутить. У кого из вас кокс?
Оба с недоумением уставились на меня. Первым опомнился Дэйв.
– Ты что, шутишь? Лично я его не брал! Богом клянусь!
– Не смотри на меня так! – с оскорбленным видом добавил Скотт. – Я бы никогда такого не сделал! Это ж смертный грех – стащить у кого-нибудь кокс!
После этого мы все трое встали на четвереньки и принялись обшаривать ковер. Спустя две минуты мы столкнулись лбами под экраном и ошеломленно уставились друг на друга. Ничего! Может, он завалился за подушки на диване? Мы кинулись переворачивать подушки. Ничего!
– Бред какой-то, – пробормотал я. – Этого просто не может быть.
И тут меня осенило: а что, если кокс каким-то непостижимым образом оказался
внутриодной из подушек? Да, на первый взгляд невозможно, но ведь порой случаются и более странные вещи, разве нет?
– Сейчас вернусь, – пробормотал я сквозь сведенные судорогой зубы и рысью понесся на кухню. Вытащив из ящика нож для разделки мяса, я бегом вернулся в кинозал, вооруженный до зубов и готовый к любому повороту событий. В конце концов, это был
мойкокс!
– Что это ты задумал? – испуганно спросил Дэйв.
– А то ты не знаешь! – упав на колени перед диваном, я с размаху всадил нож в одну из подушек. Перья – или чем она там была набита – полетели на ковер. Сиденье дивана состояло из трех подушек – еще три играли роль спинки. И минуты не прошло, как от всех них остались одни клочья.
– Мать твою! – скрежетал я зубами, принимаясь с остервенением кромсать стоявший рядом изящный диванчик для двоих. Опять ничего! У меня упало сердце. Что за… просто глазам своим не верю! Куда мог подеваться этот гребаный кокс?
Я уставился на Дэйва:
– Не помнишь, мы не заходили в гостиную?
– Не помню, – Дэйву явно было не по себе. – Слушай, может, просто забудем об этом?
– Спятил, мать твою?! Ну уж нет, я отыщу этот чертов кокс, даже если это будет последнее, что мне суждено сделать в этой жизни!
Повернувшись к Скотту, я угрожающе прищурился:
– Только не лги мне, Скотт! Были мы в этой гребаной гостиной или нет?
– Не помню, – Скотт отчаянно замотал головой. – Прости, но я правда не помню.
– Знаете, что, парни? – заорал я. – Вы двое – просто никчемные куски дерьма! Вам обоим не хуже моего известно, что этот чертов кокс просто завалился между подушками! Он где-то здесь и есть, и будь я проклят, если не отыщу его!
Поднявшись на ноги, я сбросил на ковер растерзанные останки подушек и, пинками расшвыривая клочья обивки и кучи перьев, направился в гостиную. В правой руке у меня все еще был мясницкий нож. Я скрипел зубами от ярости.
Нет, вы только на нее поглядите! Неужели она думает, что ей сойдет с рук то, что она накупила всю это долбаную мебель! Почувствовав, что я уже на грани, я сделал глубокий вдох. Нужно успокоиться, отчаянно взывал мой рассудок.
