Она начала неудержимо рыдать.
Вокруг меня собралась целая толпа – Гэри Делука, Артур и Сонни, Гвинни и Рокко, даже нянька с Чэндлер на руках, прибежавшая на шум. Я видел, как ко мне бежит Надин, позвонившая в службу 911. У меня в ушах звучало: «Спаси его! Спаси его!» Я решил сделать Эллиоту искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, как меня учили в спасательной службе много лет назад.
И вдруг я подумал – а зачем? Со дня на день агент Коулмэн начнет проверку его банковских счетов. Сейчас, когда Эллиот лежал передо мной без признаков жизни, я не мог не подумать, насколько кстати была бы его смерть.
Мертвые ничего не расскажут… Эти четыре слова зазвучали в моем мозгу, мой разум умолял меня не возвращать Эллиота к жизни. Пусть вместе с ним умрут все тайны наших сделок.
Этот человек был настоящим воплощением зла в моей жизни. Он снова подсадил меня на колеса после многих лет чистой жизни, подсадил меня и на кокаин, а потом еще и подвел меня как подставной, а это было равносильно тому, чтобы просто украсть мои деньги. И все ради азартных игр. Плюс проблемы с наркотиками, с налоговой службой… Агент Коулмэн не дурак, он тут же нащупает эти слабые места, особенно те, что связаны с налогами, и припугнет Эллиота тюрьмой. И тогда Эллиот начнет давать показания против меня, вывалит все, что ему обо мне известно. Нужно просто дать ему умереть, потому что…
мертвые ничего не расскажут…
Но все вокруг кричали:
– Не останавливайся! Продолжай! Продолжай!
И неожиданно до меня дошло, что
я уже пытаюсь оживить его!Пока мой рассудок взвешивал все «за» и «против», что-то гораздо более сильное щелкнуло во мне и перевесило все мои рассуждения.
Я прижался ртом к губам Эллиота и с силой вдохнул воздух в его легкие, потом стал ритмично нажимать на его грудную клетку. На секунду остановился, чтобы оценить результат.
Ничего! Черт возьми! Он все так же не подавал признаков жизни! Как же так? Я все делаю правильно! Почему он не дышит?
Неожиданно я вспомнил о приеме Геймлиха
[18]: я недавно читал в новостях, как с его помощью спасли утонувшего ребенка. Я перевернул Эллиота на живот, обхватил его обеими руками и резко сжал изо всех сил.
Щелк!Раздался хруст, треск… Я понял, что сломал ему ребра. Снова перевернув его на спину, я проверил, не дышит ли он. Нет, Эллиот не дышал.
Все было кончено. Он умер. Я взглянул на Надин и со слезами на глазах сказал:
– Я не знаю, что еще сделать. Он не возвращается.
И тут я снова услышал пронзительный крик Эллен:
– Господи! Мои дети! О боже! Прошу тебя, не останавливайся, Джордан! Продолжай! Ты должен спасти моего мужа!
Эллиот совсем посинел, последние проблески жизни уходили из его глаз. Мысленно произнеся короткую молитву, я сделал глубокий вдох и снова вдохнул в него воздух со всей силой, на которую был только способен, и вдруг почувствовал, как его живот раздулся, словно воздушный шарик… и его желудок изверг съеденный чизбургер. Эллиота вырвало прямо мне в рот. Я отшатнулся и стал судорожно отплевываться и кашлять.
А он уже сделал слабый вдох. Сунув голову в бассейн, я наскоро прополоскал рот и снова посмотрел на Эллиота. Его лицо, кажется, снова порозовело. Но тут же он снова перестал дышать. Я посмотрел на Гэри и сказал:
– Замени меня!
Но тот в ужасе показал мне ладони, будто отталкивая меня, замотал головой, словно говоря: «Нет, ни за что на свете!» – и отступил назад. Я повернулся к Артуру, «лучшему другу» Эллиота, но тот отреагировал точно так же, как Гэри. Мне не оставалось ничего другого, кроме как… отвратительно! Но тут на помощь пришла Герцогиня. Я лил воду на лицо Эллиота, а она вымывала остатки блевотины у него изо рта. Потом я засунул руку ему в глотку и извлек оттуда полупереваренный кусок мяса. Нажав на его язык Эллиота, я освободил его трахею и снова стал делать искусственное дыхание. Все замерли на месте, парализованные ужасом.
Наконец, я услышал вой сирены, и через несколько секунд рядом со мной появились реаниматоры. Меньше чем за три секунды они вставили дыхательную трубку в горло Эллиота и стали качать кислород в его легкие. Потом его осторожно переложили на носилки, отнесли ближе к дому, под тенистое дерево, и поставили капельницу.
