Глава 21
Форма важнее содержания
Январь 1994 года
В течение нескольких недель после инцидента на парковке стало понятно, что камеры наблюдения торгового центра не зафиксировали ясное изображение номерного знака автомобиля Дэнни. Но, по словам Тодда, полицейские предлагали ему сделку, если он расскажет им, кто был за рулем «роллс-ройса». В ответ Тодд, разумеется, разразился грубой бранью и послал их куда подальше. Впрочем, у меня появились смутные подозрения, что тут он сильно преувеличивал, рассчитывая вытянуть из меня как можно больше денег. Как бы то ни было, я заверил его, что о нем позаботятся. Взамен он согласился пощадить Дэнни.
В остальном 1993 год закончился без неприятных происшествий – мое реалити-шоу «Богатые и никчемные» продолжалось как ни в чем не бывало, и год щедро завершился открытым размещением акций компании «Стив Мэдден Шуз» по цене чуть больше восьми долларов за штуку. Вместе с доходами, полученными через моих подставных, с облигациями промежуточных займов и комиссионными от собственных сделок с ценными бумагами я сделал за год больше двадцати миллионов долларов.
На рождественские каникулы мы отправились в двухнедельный отпуск на Карибы на борту яхты «Надин». Мы с Герцогиней отрывались по полной программе и зажигали словно рок-звезды. От острова Сен-Мартен до острова Сен-Барт я не пропустил ни одного пятизвездочного ресторана и почти в каждом умудрился заснуть. Наглотавшись в очередной раз таблеток, я отправился нырять с аквалангом и умудрился наткнуться на собственный гарпун, но рана оказалась нестрашной – острие пронзило лишь мягкие ткани. Если не считать этого происшествия, я вернулся из круиза практически невредимым.
Отпуск, однако, закончился, и нужно было возвращаться к делам. Был вторник первой недели января. Я сидел в кабинете Айры Ли Соркина, главного внешнего аудитора моей «Стрэттон-Окмонт», почтенного юриста с копной седых волос на голове. Как все известные успешные адвокаты, он работал и на «плохих парней», и на «хороших», в зависимости от того, кого об этом спросить. Дело в том, что когда-то Айк был начальником отдела Нью-Йоркского регионального офиса независимого федерального агентства-регулятора – Комиссии по ценным бумагам и биржам.
Откинувшись на спинку великолепного черного кожаного трона, он воздел руки ладонями кверху и произнес:
– Ты должен прыгать от радости, Джордан! Два года назад Комиссия возбудила против тебя иск на двадцать два миллиона баксов и попыталась прикрыть твою лавочку. Теперь они готовы уладить дело, хотят всего три миллиона баксов и готовы лишь слегка пожурить твою фирму. Что это, если не полная победа?
Я учтиво улыбнулся моему хвастуну-адвокату, хотя в глубине души меня раздирали противоречивые чувства. Нелегко было осмыслить такую новость в первый рабочий день после рождественских каникул. Почему это я должен радоваться уступке Комиссии, если та не нашла против меня ни одной явной улики? Комиссия подала иск больше двух лет назад, обвиняя меня в манипуляциях на фондовой бирже и агрессивной тактике продаж под давлением. Но в поддержку выдвинутым обвинениям они нашли совсем мало доказательств, особенно в том, что касалось манипуляций, то есть более серьезного из двух предъявленных обвинений.
Комиссия вызывала в суд для дачи свидетельских показаний четырнадцать сотрудников моей фирмы, двенадцать из которых, положив правую руку на Библию, солгали. Только двое запаниковали и сказали правду, признавшись в применении агрессивной тактики давления на клиентов и все такое. И Комиссия, надо думать, в качестве благодарности за честность, выкинула их обоих из индустрии ценных бумаг (в конце концов, они же сами признались в совершении правонарушения под присягой). А какая же страшная участь постигла двенадцать лгунов? Ох уж эта идеальная справедливость! Они, все до единого, не понесли никакого наказания и продолжали работать в моей брокерской фирме, все так же улыбаясь, названивая клиентам и настырно добиваясь от них своего.
