– Значит, свадебный подарок и приданое? Ну-ну…
Уселся в кресло, молча глядя на мешок, набитый драгоценностями. Помолчал, потом негромко произнёс, глядя на затихшую саури:
– Твои новые документы. На другую фамилию.
Словно неживая, девушка осторожно взяла пластиковый обруч, повертела в руках, потом надела на руку. Чуть скосила глаза на мешок, но промолчала. Губы Рогова чуть дрогнули в лёгкой полуулыбке. Ладно. Ещё успеется. Всё равно месяц, ну – два, и спектакль закончится.
В дверях покоев снова появился слуга:
– Сьере… Доса… Вам просили передать, что ворота будут готовы через двадцать минут.
Рогов торопливо поднялся и тут же скомандовал:
– Шевелись! Никто ворота специально держать ради твоей персоны не будет!
Саури словно вымело из-за стола…
…На транспортных воротах Шестого вокзала знаменитой на весь человеческий сектор галактики метрополии империи Русь случилась заминка. Транспортный поток на мгновение прервался, пока операторы срочно вводили в систему экстренный запрос на вход канала. Наконец телепорт полыхнул вспышкой энергии, и между штангами возникли двое, мужчина и женщина. Он – высокий, широкоплечий, с выправкой, выдающей отставного военного. Она – стройная, даже тоненькая, ему до плеча, с пепельными волосами, убранными в очень простую причёску, и с тонкими чертами лица. На обоих необычного покроя одежды: на мужчине нечто вроде сюртука, на ней – длинное, до самого покрытия, платье из тёмной материи. Но привлекала внимание не одежда, мало ли в чём щеголяют приехавшие с десятков миров туристы. Удивляло светлое покрывало из газовой материи на голове спутницы мужчины да очень бледная её кожа, едва ли не серая. В мягком климате столицы она смотрелась чем-то инородным. Впрочем, чиновнику, оформляющему визу, было перпендикулярно. За долгую работу на Красавице он насмотрелся на самых разных чудаков.
– Ваши документы?
Перед ним на стойку легли две карточки. Взяв первую, человек приложил её к сканеру. Тот пискнул, и перед клерком возник голосвиток. Быстро пробежал глазами: Дмитрий Рогов. Подданство – Русская империя. Второе подданство – Фиори. Тридцать один год. Женат. Въезд разрешён.
Служитель оттиснул виртуальный штамп на голографическом изображении документа. Перешёл ко второй карточке. Вновь вспыхнул свиток:
– Ююми Рогова. Подданство – Фиори. Двадцать пять лет. Замужем. Въезд в империю разрешён по особому распоряжению его императорского величества.
Брови чиновника удивлённо приподнялись, но он постарался сохранить невозмутимость. Дзинь! На изображении возник чёткий оттиск разрешения. Как можно более радушным голосом таможенник произнёс:
– Добро пожаловать на Красавицу! Желаю вам приятного отдыха.
Человек кивнул, его супруга осталась безучастна. Ну и шут с ней. Ишь, цаца какая…
Вновь вдоль стойки двинулся непрерывный поток туристов и гостей, и клерк уже было забыл о странной парочке, но вдруг в мозгу словно вспыхнуло – имя! Имя у жены этого вояки было… было… Он никогда не слышал такого. Но всё же нечто похожее ему попадалось. Тоже с двойной буквой впереди. Где же? Где он мог слышать нечто подобное? И – Фиори. Ну, разумеется! Облегчённо вздохнул. Знаменитое место! Нейтральный мир! У их владыки ещё жена саури. Как её зовут? Ооли, вроде… И тут едва удержался на внезапно ослабевших ногах – а эту ведь зовут Ююми! Так она что, тоже саури?! Выхватил взглядом удаляющиеся спины, благо одежда пары была уж очень приметной, шевельнул пальцем, выводя изображение на малый голоэкран, приблизил… И похолодел – под практически прозрачной тканью угадывались острые ушки клановки… Уже занёс руку, собираясь поднять тревогу, но вдруг вспомнил – «по особому распоряжению его императорского величества»…
– Эй! Уважаемый, ты что, заснул?! – Перед ним возникло гневное лицо очередного туриста, разозлённого тем, что чиновник за стойкой стоит столбом, словно не видит приезжего, и клерк, вздрогнув от неожиданности, поспешил извиниться и продолжить работу…
Оказавшись на улице, Дмитрий осмотрелся – стоянка такси была рядом. Махнул рукой, привлекая внимание, и автоматический модуль, сорвавшись с места, застыл перед ними и открыл дверцу. Пропустив саури вперёд, оглянулся – шума не слышно. Уселся сам.
