Да. На их месте он так бы и поступил. Но это он. А местные полководцы? Помнится, Атти отзывался в превосходной степени лишь об одном, дель Хааре. Мол, тот умный. Вряд ли остальные уступают ему. Значит, будем ждать худшего. Потому что есть и третий путь, тоже муторный, но реальный. Интервенты начнут строить плоты и пробивать дорогу через затопленную местность. Обрубить торчащие из воды ветки реально. Если очень постараться, то даже и довольно глубоко от поверхности воды можно, тем самым получив возможность либо перебросить на тот берег солдат на плавсредствах, либо устроив наплавную переправу. Только вряд ли они смогут набрать столько брёвен, тем более сухих. Или бурдюков, чтобы надуть их воздухом. К тому же вода ледяная, и плавать в ней будет невозможно ещё минимум два месяца, если не больше.
Тьма! Лезет же в голову всякое. Ещё планы строй за врагов, потом придумывай, как им противостоять! Так и башка взорвётся…
– Эй, вы не уснули? – В открытую дверь спонсона, обращенного к тылу, просунулась лохматая голова резервиста. – Сьере военные, там передали, что обед готов.
– Спасибо. Сейчас придём. – И вверх: – Башенный, третьему, пятому, седьмому – обед час. Остальным – после них.
Сверху забубнили.
Дмитрий слез с кресла наводчика, вышел на улицу. Пахнуло сгоревшим порохом, как по привычке называли то, что использовалось для выстрела. На самом деле – какая-то невообразимая смесь по рецептам асийчи. Но работала куда лучше древнего кордита и гексагена. Убеждался не раз.
– Разрешаю выйти из машин. Наблюдателям на вышке – смотреть в оба.
Оттуда замахали, мол, поняли. А он спокойно улёгся на термоковрик, расстеленный возле бруствера. Как на пляже. Ещё и солнышко припекает, даже удивительно для зимы… Оглянулся на топот ног. Связист.
– Что?
– В штабе интересуются – как у нас прошла… – Наморщил лоб, пытаясь произнести, удалось: – Прошла увертюра.
– Ответь: расход двадцать снарядов. Ждём продолжения.
– Есть!
Умчался. А Дмитрий задумчиво уставился на насыпь, на которой не было ни малейшего движения. Впрочем, он открыл огонь с достаточной дистанции, в километр. Для восемь-восемь – почти идеальной. А подпускать противника к стрелкам и доводить дело до рукопашной – ну его к Тьме! Кто там сказал великие слова: «Ваша задача не умереть за свою родину, а сделать так, чтобы мерзавцы с той стороны умерли за свою родину»? Не стоит класть жизнь тех, кто защищает Фиори. Этим парням ещё строить новую жизнь и восстанавливать страну. Поэтому умирать им нельзя.
Поднял голову, глядя на вышку – наблюдатели прильнули к своим стереотрубам, но пока спокойны. Хорошо. Чем больше времени они выигрывают, тем лучше. Атти может готовиться к разгрому, фабрики – работать, а люди – сеять. Хотя до начала полевых работ ещё месяц, если не больше. Впрочем, в сельском хозяйстве страда круглый год…
Поднялся с коврика, зашагал к блиндажу, с тоской мечтая хотя бы о простеньком беспилотнике. Увы, арбитры не позволяют. А так бы… Одного штурмбота было бы достаточно. Пройтись на бреющем над лагерем, обрабатывая поверхность широкополосными гравитационными пушками, да создать пару рукотворных пропастей на путях подвоза. Ну и до кучи – точечные удары по дворцам правителей. Эх, мечты, мечты…
Быстро взлетел на вершину вышки, спросил у наблюдателей:
– Что видно?
– Тишина, товарищ майор. Кое-кто шевелится, но только кто уцелел. А так и не разглядеть – понятно, что где-то позади мясорубка и паника.
– Мясорубка?
Один из мальчишек хмыкнул:
– Успели увидеть, как те, кто бежал, начали мечами себе дорогу прорубать…
– Замечательно. Вам далеко видно?
– Ну… лиг десять точно.
Пять километров. В любом случае время занять места за орудиями будет. Кивнул своим мыслям. Спустился в блиндаж. Там согнутые спины операторов, кстати, Ююми тоже здесь. Морщит лоб над толстой кипой бумаг. Вышел на улицу, прищурился – солнышко…
– Снять готовность ноль. Перейти в готовность два.
Связист закрутил ручку полевого телефона…
– Товарищ майор! – высунулась сверху голова наблюдателя.
– Что?
– Наблюдаем шевеление.
– И?
– Кажется, они уходят назад. – Ошарашенно счастливый голос.
