– Этот клинок может потом оказаться в вашей заднице.
Возящаяся с рукоделием Кетура расмеялась, не взглянув в их сторону. Роупер кивнул с серьезным видом:
– Такая вероятность существует.
– Помните, с какой легкостью он расправлялся с самыми влиятельными людьми страны? Как легко крутил судом, полным эфоров, которые ищут теперь любую возможность, чтобы расквитаться с вами?
– Я бы не справился без Вигтра. Если бы мы вовремя не обесчестили лейтенантов Уворена, то его смерть на Харстатуре спровоцировала бы открытую гражданскую войну. Ведь нам пришлось оставить даже тело – до того оно было изуродовано. Все-таки Прайсу следовало хоть немного сдерживаться… Но что сделано, то сделано. А теперь еще придется столкнуться с недовольством Вигтра…
Грей медленно кивнул:
– Извините, лорд, что я навлек его на вас.
– Все в порядке, Грей. Надеюсь, когда Вигтр взбесится, ты мне поможешь разобраться с ним?
Грей фыркнул:
– Мы можем положить жизни, пытаясь распутать этот клубок. Но что же дальше? Теперь вы – Черный Лорд. У вас больше нет соперников и непосредственных угроз. Чем займется страна под вашим руководством?
Роупер просиял. Совершенно расслабившись в кресле, он возбужденно побарабанил пальцами по столу.
– Для начала мы защитим наш дом. Армия сатрианцев никогда больше не сможет пересечь границу и начать грабить нас безнаказанно. Я хочу расширить Абус, Грей. Мы построим Великий Канал, который разрежет весь Альбион пополам и будет контролироваться плотиной за Хиндранном. Эту преграду будет невозможно преодолеть без строительства плотов или моста. Канал будет значительно тормозить их, давая нам время на подготовку ответа.
Чем дольше Грей слушал, тем выше поднимались его брови.
– Амбициозность вам передалась по наследству… Но это очень дорого, милорд. Где мы найдем средства?
– Я уже обсуждал этот вопрос с Текоа: Видарры профинансируют строительство.
– Но как вы потом с ними расплатитесь?
Резким движением Роупер отодвинул кресло от стола, встал и направился к полке, с которой взял три кубка.
– Березового вина? – спросил он у Грея, наполняя сосуды.
– Перед пиром? – усмехнулся Грей. – Любите вы подвергать жизнь опасности, лорд…
Роуперу не было нужды спрашивать Кетуру, унаследовавшую пристрастие к выпивке от отца. Он раздал собеседникам по кубку и сел обратно.
Перед тем как продолжить говорить, Роупер бросил взгляд на жену. То, что он намеревался сказать, между собой они еще не обсуждали.
– Долг перед Видаррами – не единственный, ожидающий выплаты. Мой отец обещал взять Ланденкистер в качестве мести. – Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть вина. – Поэтому мы вторгнемся в Сатдол. Сатрианцы поймут, что мы пошли войной на них только потому, что они сами отважились ее начать. Но это еще не все. Память о Харстатуре слишком свежа, чтобы сказать определенно, но… мне кажется, я полюбил войну. – Он остановился еще раз, чтобы посмотреть на Грея, но гвардеец хранил невозмутимость. – Я никогда не думал, что это произойдет. Война становится причиной множества смертей. Она ломает жизни и отнимает близких. Мой отец погиб на моих глазах. Хелмиц был задавлен до смерти. Война – это кровь, трупы и горе. Но я ловлю себя на том, что мысленно возвращаюсь к тем битвам – снова и снова. Война дается тяжелее, чем мирная жизнь. Все кристаллизуется в одну-единственную цель. Любое действие или бездействие обретает там жизненно важный смысл. Но, несмотря на все трудности, я полюбил войну. По ощущениям с ней не может сравниться ничто.
– Потому сражение и священно, – ответил Грей. – Смерть, эйфория и цель становятся единым целым. Нет более вдохновляющего опыта. И в этом вы не уникальны, лорд. Многие наши товарищи любят войну. Но никогда не забывайте о том, что это такое. Не позволяйте войне поглотить все ваше сущестовование. Если вы забудете про мирную жизнь, которая бывает между войнами, и начнете страстно желать только следующей битвы, вы станете одержимым. Вполне объяснимо, почему жизнь без войны вам кажется тусклой – вам уже есть с чем сравнивать, и вы не можете контролировать свои мысли. Но можно сформировать правильные привычки.
