Меня поразил рассказ Майи. В моем сознании образ Жукова не вязался с неблагородным отношением к человеку, пострадавшему за него и не предавшему бывшего командира. Жуков и Варенников все-таки встретились через несколько лет на похоронах общего друга – генерала Лопатина. После выступления Варенникова на панихиде Жуков подошел к нему:
– А ты, оказывается, прекрасный оратор! Я не знал об этом…
– А я не знал, что ты забудешь меня, даже не позвонишь…
Жуков неожиданно побагровел, схватил Варенникова за обшлаг шинели, приблизил к нему свое лицо.
– А ты знаешь Берию? Этого… А у меня жена молодая. Неужели не понимаешь? Ведь он следил за каждым моим шагом!
Настолько был страшен и опасен Берия, что его боялся даже Георгий Константинович Жуков, четырежды Герой Советского Союза, награжденный шестью орденами Ленина, руководивший разгромом фашистских войск под Сталинградом, овладевший Берлином, 8 мая 1945 года принявший капитуляцию Германии в Карлхорсте (Берлин), бывший командующий Сухопутными войсками и заместитель министра вооруженных сил…
Вольф Григорьевич Мессинг никогда не задумывался над тем, что своей честностью в разной степени помог многим людям. Даже легендарному маршалу Жукову.
Вопрос Сталина об ученых-атомщиках вызвал у Мессинга непонятное волнение, причину которого он смог понять не сразу. К этому вопросу имел косвенное отношение бывший министр иностранных дел Советского Союза Максим Максимович Литвинов. Сталин нуждался в услугах этого умного и интеллигентного человека, но за эти же качества недолюбливал его.
Литвинов родился в семье служащих, в небольшом городке Клинцы бывшей Черниговской губернии, а ныне Брянской области. По злой иронии судьбы, городок накрыло атомное облако, пришедшее сюда после Чернобыльской трагедии. Сталин хорошо знал биографию Литвинова (Макса Валлаха), завидовал, что он приобрел в партии ласковый псевдоним «папаша», что рядовые партийцы искренне любили этого скромного, доброго человека, не боялись, а считали своим – он не кичился полученными знаниями, вел себя с людьми на равных. Его ценил и уважал Ленин. В 1918 году назначил представителем РСФСР в Лондоне, но британское правительство не признало его и задержало как заложника. Ленин настоял, чтобы советского посла обменяли на английского разведчика Локкарта. Дальновидный дипломат, Литвинов понимал, что молодой Республике Советов, находящейся в разрухе, нельзя обосабливаться от остального мира, тем более воевать с ним. Вернувшись на родину, он обратился с мирным предложением к странам Антанты, – Ленину было неудобно самому предлагать мир недавним врагам, Максим Максимович сделал это вроде бы от своего имени, и предложение вошло в историю как «Декларация Литвинова».
Сталин понимал, что Литвинову верят за рубежом, и, несмотря на определенную неприязнь к нему, в 1930-м назначил наркомом иностранных дел и продержал на этом посту до 1939 года. Сталина раздражало, что не он, а этот человек содействовал установлению дипломатических отношений с Америкой, приему СССР в Лигу Наций, где Максим Максимович достойно представлял нашу страну. Но недовольство Сталина ростом влияния Литвинова усилилось настолько, что еще перед началом войны он делает его заместителем министра иностранных дел и одновременно послом Советского Союза в Америке. Однако в 1943 году до Сталина дошли сведения о создании в США сверхгрозного оружия, секреты которого вождю хотелось вызнать во что бы то ни стало. Литвинов со своей честностью и интеллигентностью мог в немалой степени помешать этому, и Сталин переводит его посланником на Кубу. Литвинова вскоре отсылают на пенсию, к тому же не персональную, а обычную, и он доживает жизнь, еле сводя концы с концами. Хоронят бывшего министра скромно, и сквозь малочисленные цветы проглядывают его туфли с рваными носками. Разумеется, Литвинов и представить себе не мог, что его родной городок Клинцы через десятилетия подвергнется своеобразному нападению хотя и мирного атома, но ведущего начало от оружия, созданию которого у нас в стране он невольно мог помешать.
