Путь в столицу становится короче, когда Берию назначают партийным руководителем Грузии. В газетах появляются его статьи под такими заголовками: «Стереть с земли подлых шпионов!», «Хитрости шпиона», «Враг под маской директора», «Как шпион проникает в тайну» и им подобные. Сопровождает Сталина в поездке на озеро Рица. Во время прогулки с берега раздается выстрел. Лаврентий Павлович самоотверженно заслоняет своим телом вождя и вскоре находит «террористов». Сталин после этого считает, что на Берию можно положиться в любых случаях. Путем провокаций последний добивается ареста старшего брата Орджоникидзе. Метит на самый высокий пост в НКВД. Делает все, чтобы лишить Серго Орджоникидзе его ближайших соратников и друзей. Рассказывает о нем небылицы Сталину. Затравленный Орджоникидзе, по версии тех лет, кончает жизнь самоубийством. Члена комиссии по расследованию этого дела Анатолия Семушкина, как потом стало известно, лично расстрелял Берия. В 1938 году, сместив Ежова, Сталин ставит Берию на ключевой пост системы НКВД. Список его преступлений чудовищен.
С Лаврентием Павловичем Берией Мессингу пришлось видеться несколько раз. Встречи с этим неприятным и, как он сразу определил, лживым и коварным человеком наполняли его душу страхом.
Этим он поделился с женой, и она очень переживала, когда за мужем приезжала машина и он, в сопровождении грузина с военной выправкой, направлялся к автомобилю, стоявшему у подъезда. Впервые это случилось сразу после возвращения Мессингов из эвакуации.
Однажды за Вольфом Григорьевичем, без предупредительного звонка, явился невысокого роста крепкий грузин с цепкими руками. О том, кто это мог быть, рассказал друг нашей семьи поэт Исаак Борисов. После закрытия издательства еврейской литературы он зарабатывал на жизнь в спортивной прессе. Сам в прошлом хороший спортсмен, Борисов писал очерки о борцах, штангистах и боксерах в газете «Советский спорт» и небольшие брошюры – в спортивном издательстве, писал отлично, обладая литературным даром и зная спорт, как говорится, изнутри. И вот однажды, шагая по улице Качалова, он встретил известного борца, о котором недавно издал книжку. Поздоровался с ним, но тот прошел мимо, не ответив на приветствие, как мимо чужого и незнакомого человека. Обескураженный Борисов догнал спортсмена.
– Ты что, не узнал меня? – удивился писатель. – Ведь мы с тобой встречались несколько дней подряд, ты мне рассказывал о своей жизни. Вышла моя книжка о тебе, получила прекрасную рецензию. Ты что, не читал ни книгу, ни рецензию? Или не доволен тем, как я написал?
Спортсмен, смутившись, остановился на мгновение.
– Я в охране Берии, – глядя в сторону, тихо вымолвил он и поспешил отойти от Борисова, который после его слов сообразил, что находится рядом с особняком наркома госбезопасности.
Не исключено, что бывший спортсмен приехал за Вольфом Григорьевичем и повез его к Берии, которого Мессинг впервые увидел столь нервным и хмурым. Лаврентий Павлович разложил перед ним на столе пять фотографий военных в генеральской форме.
– Что вы можете сказать о них? – сурово произнес Берия.
– Они живы, – внимательно разглядев фотографии, сказал Мессинг.
– Я знаю, – попытался через силу улыбнуться Берия, но вместо улыбки его лицо исказила злая гримаса. – Пока живы. Меня интересует другое. Что вы думаете о каждом из них. Какие они люди?
– Честные, – не задумываясь ответил Мессинг, заставив Лаврентия Павловича нервно поправить пенсне. – Характеры у них разные, – испуганно вымолвил Вольф Григорьевич, – но глаза чистые, взгляды прямые, ничего предосудительного я в их лицах не замечаю.
– М-да, – протянул нарком госбезопасности. – Посмотрите внимательнее… Впрочем, не надо, – тяжело вздохнул он. – Можете идти, – пренебрежительно бросил Берия и нажал кнопку, вмонтированную в стол.
Открылась дверь кабинета, вошел спортивного вида грузин и проводил Мессинга к машине, выехавшей из гаража, расположенного рядом с особняком наркома. На этот раз в машине не оказалось никого, кроме водителя.
Вольф Григорьевич почувствовал, что Берия расстроился после их разговора. По бледному лицу мужа Аида Михайловна поняла, что встреча прошла неудачно, на ее ресницах блеснула слеза.
