Супруги растерянно смотрели друг на друга. Ортанс погладила живот. На душе у нее кошки скребли.
— Колен, разве можем мы пожертвовать сыном, которого я скоро тебе рожу? Он унаследует все, он будет хозяином мельницы! Я уговорила тебя занять денег ради нашего будущего ребенка…
Бумажных дел мастер уныло сгорбился. Жена тянула к нему руки, однако он остался стоять, где был.
— С тем же успехом может родиться вторая девочка, которая будет бесприданницей.
— Нет, это будет мальчик, я чувствую! — вскричала Ортанс. — Не отчаивайся, Колен. У нас есть еще время. В семье у Жиро траур. Свадьба будет не раньше чем через полгода. Когда время придет, я поговорю с Клер. Она поймет! У нее нет выбора, так уж сложилось. Ей придется выйти за Фредерика.
* * *
Бертий, лежа на кровати, прислушивалась к разговору супругов Руа и мысленно проклинала свое увечье. До нее долетали отголоски, но кое-какие слова она расслышала четко.
«Они говорят о Фредерике… — подумала девушка. — И о Клер!»
Девушка попыталась вернуться к чтению, но долгое отсутствие кузины ее тревожило.
«Причина может быть одна: Базиль приехал, и они заболтались. Но надо же и на часы смотреть!»
Бертий со вздохом закрыла книгу — дешевое издание романа «Отверженные» Виктора Гюго. Великий писатель умер в год, когда родилась Клер, которая восхищалась его талантом.
«Как только я приехала и дядя Колен познакомил нас с кузиной, я поняла: с Клер мне снова захочется жить!» — растроганно сказала она себе.
Девушки придумали уникальный мир, принадлежащий только им двоим, куда взрослым хода не было. Эта комната, обшитая дубовыми панелями и украшенная узорчатыми ковриками, помнила множество вечерних «представлений», на которых Клер читала наизусть стихи, разыгрывала кукольные спектакли или рассказывала романтические истории.
Бертий не могла вспоминать об этом без улыбки. Как они с кузиной мечтали о поцелуе прекрасного незнакомца, о принце на белом коне! Действительность оказалась куда менее лучезарной.
* * *
В жилище Базиля Клер вошла в состоянии восторженного возбуждения. Щеки у девушки горели, пальцы, наоборот, были ледяные. Она и мечтать не могла о таком захватывающем приключении! Жизнь вдруг утратила привычную монотонность, и все благодаря лазурноголубым глазам, как ей казалось, полным глубокого отчаяния.
Она порылась в шкафчиках, сбегала в кладовую, но нашла только кусок сала в кристалликах соли, твердый, как булыжник, да горсть заплесневевших лесных орехов в корзинке.
«Может, ядрышки еще съедобные… Если б было из чего сварить кофе или суп!»
В спальне нашлись заношенные до дыр штаны, попорченная молью рубашка и пыльный жилет. Она вспомнила, что Базиль в этой одежде работал в огороде.
«Хватит и этого! Остается шляпа или берет… Порядочные люди с обритой головой не ходят!»
Сунув вещи под мышку, Клер через внутреннюю дверь вошла в сарай. Она уже готова была поверить, что красавец-арестант ей привиделся. А еще он мог уйти, и они больше никогда-никогда не встретятся…
«Что, если он сбежал? Испугался, что я на него донесу?»
У Клер оборвалось сердце. Она вспомнила свои ощущения, когда теплой рукой он погладил ее по груди, по ноге… Ее тело пугающе быстро ответило на эти первые мужские прикосновения. Клер сравнила бы этот вызывающий головокружение трепет с сильной лихорадкой, нарушающей ток крови, пробуждающей опасную слабость. В свои годы она понятия не имела о плотской любви, несмотря на весьма точные предположения, сделанные на основе изучения природы и животного мира. Откуда же ей было знать, какой коварной бывает страсть, и о том особом притяжении между мужчиной и женщиной, которое они иногда испытывают друг к другу даже против своей воли…
Дрожа от нетерпения, она приблизилась к желтому огоньку свечи. Но где же Жан? Клер прошла к тому месту, где оставила Соважона. Рядом с собакой она увидела парня. Он лежал на соломе и, похоже, спал.
— Проснись! — прошептала она и потрясла его за плечо.
Жан открыл один глаз, зевнул.
— Ты не очень спешила! — сказал он.
— Быстрее не получилось. Какой ты нетерпеливый! — отвечала Клер. — Зато посмотри, что я нашла! Немного, конечно, но завтра вечером я принесу еще еды.
