— Вот ведь дрянь! И увечье ее тут ни при чем. Сама написала Жану, а потом несколько лет молчала!
Он уже с нетерпением ждал субботы, чтобы поговорить с парнем, открыть ему правду. И Жану придется его выслушать! Он просто обязан — ради Клер! В последних строчках письма молодая женщина умоляла от ее имени попросить у Жана прощения.
И вот он наконец в дилижансе, следующем по белой как мел дороге, которая соединяла Кан с несколькими крупными окрестными деревнями… Базиль долго думал, как завести разговор на нужную тему и как все обставить так, чтобы их не услышал никто из домашних. Если повезет, Жан приедет встречать его в одиночку. Но его надежды были обмануты. Гостя на остановке дилижансов поджидала Жермен. Было видно, что Базилю она очень рада. С каждым днем она все больше светилась от счастья, и это ее очень красило. В будние дни она даже перестала носить чепец — ведь муж сказал, что ему нравится любоваться ее волосами.
— Здравствуй, дедушка! — воскликнула Жермен, обнимая старика. — Жан приехать не смог — поранился, когда ремонтировал ограду.
На двуколке они отправились на ферму. Базиль часто испытывал неловкость в компании Жермен, всегда милой и услужливой. Он ведь врал ей, притворяясь близким родственником Жана. Что, если сегодня их семейное благополучие пошатнется из-за упоминания о Клер — и, опять-таки, по его вине?
— Как дела у крошки Фостин? — спросил он, невольно улыбаясь.
— Мы за ней едва поспеваем! Носится по ферме, как маленький ураган. Уж я просила Жана, чтоб глаз с нее не спускал!
Вчера утром залезла на лестницу, раскачалась и чуть не упала. У вас озабоченный вид, или мне только кажется?
Базиль отшутился, что это из-за жары. Во дворе их уже поджидал Жан. Мужчины коротко обнялись. Норбер, с Фостин на коленях, уже сидел за столом. На обед была крольчатина, запеченная в порционных горшочках с салом и чесноком, мясной пирог, а на сладкое — приятно пахнущие медом печеные яблоки.
День прошел тихо и мирно. Вечером Жермен с отцом ушли доить коров. Фостин увязалась за ними: она любила, когда ей наливали немного парного молока в жестяную кружечку, подаренную родителями.
Жан с Базилем устроились на скамейке недалеко от дома. Пару минут курили, любуясь розовым, с сиреневым отливом, небом, расчерченным яркими золотыми полосами, — так последние лучи закатного солнца подсветили краешки облаков.
— Я уж думал, не получится нам поговорить без свидетелей, — начал Базиль.
— Это что-то новенькое! — удивился Жан. — Раньше моя жена с тестем нам не мешали.
— Сразу лезешь в бутылку, мой мальчик! Успокойся, все хорошо. Просто твоя жена зовет меня дедушкой, и мне, как и тебе, вранье в тягость. Ладно, слушай! Я написал Клер, и она быстро ответила. Хочу, чтобы ты узнал, как все было на самом деле.
От Базиля не укрылась мгновенная перемена в лице молодого человека и как он сжал кулаки.
— Замолчи! — угрожающе шепнул Жан. — Пусть говорит что хочет, мне плевать!
— Не будь идиотом! Клер твоего письма в руках не держала. Его принесли на мельницу, и Бертий, слова не сказав кузине, нацарапала ответ от ее имени — чтобы не лишиться денежек Жиро, о которых так мечтала! Так что Клер буквально на днях узнала, что ты жив, и просит у тебя прощения. А еще говорит, что, если бы получила твое письмо вовремя, то обязательно бы приехала — никого дороже тебя у нее на свете не было. Она бы ушла от мужа.
К изумлению Базиля, Жан и бровью не повел. Он мог встать и уйти, но остался сидеть неподвижно, глядя в пустоту.
— Ты знаешь нашу Клер! Это не придумки, не вранье. Я не знаю более честного человечка, чем она. И теперь у нее новое горе — ты женат, и у вас ребенок.
Жан заговорил глухим голосом:
— А она что же? Думаешь, я поверю, что она не ложится каждый вечер в кровать со своим Фредериком?
— Клер — вдова! Ее муж после укуса бешеной зверюги запаниковал и, чтобы не мучиться, пустил себе пулю в голову.
В нескольких словах Базиль пересказал письмо Клер, подчеркнув, что она безумно рада, что Жан жив, и желает ему большого счастья.
— Только скажи, что ты ее прощаешь! — попросил старик. — Я ей напишу, и у девочки будет спокойнее на душе. Можешь представить, какой это был для нее шок? Ты не погиб в кораблекрушении, а она вышла за Жиро, к чему ее подталкивали эта дрянь Бертий и собственное отчаяние.
