— Клер, мне нужно кое-что вам сказать!
— Я вас слушаю.
— Вчера по моей просьбе приезжал нотариус, мэтр Керан. Я изменил завещание. Если вы не родите мне детей и в случае моей преждевременной кончины поместье Понриан отойдет моему брату Бертрану и его потомкам. Также я упразднил вашу ренту.
Молодая женщина нахмурилась, однако новость она восприняла с искренним безразличием.
— Очень хорошо, — просто отвечала она. — Но почему вы решили сообщить мне об этом сегодня утром? Вы молоды и в добром здравии, в чем я имела возможность убедиться!
Фредерик раздраженно фыркнул, схватил Сириуса за уздечку, дабы принудить коня с всадницей приблизиться.
— Дениз, это несчастное создание с травмированным мозгом, со дня на день умрет. Отпадет необходимость заботиться о ее благополучии. Клер, если бы я взял вас девственницей и вы хоть чуточку были бы в меня влюблены, все было бы по-другому! Я не могу простить вас, сколько ни пытался. А еще я защищаю состояние своей семьи от алчности вашей кузины и ее мужа, этого Данкура, который злоупотребляет вашей щедростью.
— Я же сказала, вы все сделали правильно! — спокойно отвечала Клер. — Но может статься, что я умру первой.
— Что касается Матье, я положил на его имя персональный депозит, на оплату его обучения. Я не хочу вредить мальчику.
Фредерик отпустил уздечку. Сириус отошел, и Клер пустила его рысью.
«Знал бы он, как мало меня интересуют его деньги, поместье, вся эта роскошь и красивые платья! — подумала она. — Я была бы счастливее в хижине с Жаном! Мы держали бы козу ради молока, засадили бы огород картошкой, а вместо чая пили настой из луговых трав!»
Она печально улыбнулась. То были всего лишь запретные мечты. Жан покоился на дне океана.
* * *
Этьенетта как раз усаживала Николя на высокий детский стульчик, изготовленный по заказу Колена деревенским столяром. На бывшей служанке было старое платье Ортанс Руа, которое она перешила по себе. Чепец и сабо она давно забросила: теперь — только собранные в высокий пучок волосы и кожаные ботинки. Платье туго облегало округлившиеся груди и уже не столь тонкую талию.
— Сейчас покормим моего мальчика кашкой! — радостно ворковала она под ледяным взглядом Бертий.
— Не вздумай его раскармливать, — посоветовала калека. — Он ведь еще не просил кушать. Подожди, пока проголодается!
Бертий считала своим долгом присматривать за малышом, который по линии Руа приходился ей кузеном.
— Я сама знаю, что делать, — сухо отвечала Этьенетта. — Вот станете матерью, тогда и будете меня поучать! Но случится это нескоро.
Несмотря на переселение в хозяйскую спальню и благосклонность бумажных дел мастера, Этьенетта все еще выкала Бертий, а та, как и подобает хозяйке, разговаривала с ней свысока, на «ты», и при любой возможности упрекала в лицо.
Обе услышали, как в конюшне заржала Рокетта. Другая лошадь ей ответила, и сразу во входную дверь кто-то поскребся.
— Клер приехала! — обрадовалась Бертий. — Узнаю манеру Соважона царапать дерево когтями, чтобы ему открыли!
Тьенетта, посмотри, кто там!
— Я больше у вас не на посылках, мадам! — отозвалась та. — Если это мадемуазель Клер, то она не хуже меня умеет повернуть дверную ручку. А пса я в дом не пущу! Еще искусает малыша!
Бертий не скрывала ни раздражения, ни радости. Она очень скучала по кузине, даже учитывая то, что былого взаимопонимания между ними уже не существовало. Во дворе послышался голос Фредерика — он приказал Соважону сидеть смирно.
«Что они там делают?» — встревожилась калека.
Она переместилась к окну, подталкивая колеса своего подвижного кресла ладонями. Во дворе, привязанные, стояли две лошади, но ни Клер, ни ее мужа Бертий не увидела.
— Наверное, сразу пошли к дяде Колену, — сказала она с досадой. — Я от нее такого не ожидала! Клер могла бы сначала зайти поздороваться со мной. И сегодня не воскресенье… Что вообще происходит?
Вошла Раймонда, а следом за ней — Гийом. Волосы у него были растрепаны, лицо — красное. Он извинился за свой внешний вид, сказал, что как раз грузил стопы бумаги на повозку, которая ждет у ворот.
— Где Клер? — сердито спросила Бертий у мужа, который подошел и теперь поглаживал ее по волосам.
