Глава 2. Пастушья мельница
Клер проснулась на рассвете. Осторожно отодвинула голову Бертий, покоившуюся у нее на плече, встала. Первым делом — открыть окно, распахнуть ставни. Пейзаж был так красив, что девушка невольно улыбнулась. Снег шел всю ночь, и теперь ее родная долина нарядилась в белое. Высокие утесы по-прежнему подставляли свои серые бока робкому солнцу, пробивавшемуся сквозь тучи. Сверкали тронутые инеем ветви деревьев и высокие травы.
«Какое это было бы счастливое утро, если бы Моиз не умер!» — подумала Клер.
Тут она вспомнила про волчонка, оставленного на попечение свиньи Гертруды, и немного повеселела. И стала торопливо одеваться.
«Пойду и прямо сейчас попрошу у папы разрешения взять коляску! Он наверняка встал».
По лестнице она спустилась на цыпочках. Колен Руа, сидевший за столом с кружкой кофе, удивленно поднял на нее глаза.
— Я думал, ты сегодня полежишь подольше, моя Клеретт!
— Нет, пап. Я плохо спала, а еще хочу кое о чем с тобой поговорить.
Девушка отметила отсутствие матери. Что ж, это к лучшему! Она погладила отца по руке.
— Так хорошо, когда мы можем поболтать вдвоем!
— Мама отдыхает, — пояснил бумажных дел мастер.
Клер отрезала себе хлеба, намазала его маслом. Не зная, как обосновать поездку к Базилю в воскресное утро, она решила немножко солгать.
— Папа, можно я позавтракаю и сразу запрягу лошадь? Столько снега выпало, так красиво! Хочу заехать к Базилю, завезти ему бутылку бузинового сиропа. Он сильно кашляет. Мы успеем вернуться, забрать вас с мамой, и все вместе поедем в церковь.
Взгляды отца и дочки встретились. Клер первой опустила глаза.
— Пожалуйста, пап, — прошептала она. — Зимой мне трудновато толкать тележку. Да и кузина, боюсь, замерзнет.
— Надеюсь, сосед не забивает тебе голову своими анархистскими бреднями? Я уважаю Дрюжона, но то, что он говорит, не всегда годится для ушей юных девушек, — сказал Колен. — Делай как хочешь, Клер. Крошка Бертий, у нее так мало развлечений! Но домой не возвращайтесь, поезжайте прямиком к церкви. Мы с Ортанс пойдем пешком. Это наша единственная прогулка за неделю. Но так уж повелось. Снег ли, дождь — а работа сама себя не сделает.
Поблагодарив отца поцелуем, Клер побежала в конюшню.
— Рокетта, сегодня у нас прогулка, разомнешь ноги! — воскликнула она, входя в денник, где стояла черная кобыла.
Девушка сбегала за сбруей. Запрягать лошадь она умела, это было одно из ее любимейших занятий. И вдруг взгляд ее упал на то место, где обычно спал Моиз. Круглая выемка в сене, похожая на гнездо.
«Нельзя плакать!» — сказала она себе, вздыхая.
Что не помешало ей в очередной раз мысленно обругать последними словами Фредерика Жиро.
* * *
Часом позже, кутаясь в накидку с капюшоном, Бертий устроилась на сиденье коляски. Клер подняла откидной верх, чтобы уберечь кузину от ветра. Рокетта фыркала, взбудораженная видом снега.
— Кажется, лошадь нервничает, — встревожилась увечная.
— Скоро угомонится! — отозвалась Клер. — Не бойся, моя принцесса! С Рокеттой я всегда управлюсь.
Девушки улыбнулись друг другу. Ни та, ни другая не заметили Ортанс Руа, которая как раз отдернула занавеску в своей спальне. В руке у хозяйки мельницы были четки. Она молилась. Этой ночью Ортанс снова испытала пугающе яркое наслаждение, но, быть может, ей будет даровано дитя? Перед Богом и всеми святыми она поклялась отказаться от искушений плоти, если долгожданная беременность наступит. Так терзала себя эта тридцатишестилетняя женщина, слишком набожная, а потому не смевшая насладиться своим счастьем.
— Н-но! — крикнула Клер, тряхнув вожжами.
