Бедная калека побелела как полотно, потом сказала тихо и ласково:
— Клер, милая, передай мне Матье! Я о нем позабочусь, на это сил у меня хватит. И он уже ко мне привык!
Малыш, которому вот-вот должно было исполниться пять месяцев, уютно устроился в гнездышке из надушенных подушек.
— Пойду пройдусь, — пробормотала Клер. — Я ненадолго. Попроси Тьенетту помочь, если тебе что-то понадобится.
* * *
Клер решила проводить Базиля до дома. Отвечать на расспросы отца, которому Гийом рассказал про ее обморок, она отказалась. Мирная картина, которую являла собой укрытая инеем долина, медленно и густо сыплющийся с неба снег — все это успокоило ее истерзанные нервы. Холод обжигал лицо, щипал за щеки.
— Скажи, почему это случилось с нами? — в третий раз вопрошала она Базиля. — Почему Жан? Почему именно его судно?
Горе бывшего школьного учителя было велико. Он успел привязаться к Жану, а Клер и вовсе любил нежно, как родную дочь.
— Если б я знал, моя Клеретт! Видно, так было суждено. Наш парень родился под несчастливой звездой: сначала потерял родителей, скитался по дорогам Франции, потом — каторга, смерть младшего брата! Невольно подумаешь, что некоторые из нас не были благословлены Небом. Как он радовался этой новой работе! Эх, жизнь — жестянка…
Девушка остановилась, чтобы поправить капюшон своей пелерины. Вдали, на скальной стене, — она скорее угадала это, чем увидела, — темнело пятно плюща, чьи листья, отягощенные снегом, наверняка уже поникли.
— Наша Пещера фей! — вздохнула она. — Прекрасное было лето! Базиль, я была с Жаном так счастлива! Нужно было как-то удержать его в долине, спрятать… Скажи, ты веришь во все это? Я никогда его больше не увижу…
Базиль придержал ее за талию из опасения, как бы она не лишилась чувств уже тут, на дороге.
— Вынужден верить, моя девочка. В статье сказано: «…затонул со всем экипажем и имуществом». А еще — что вскоре в тех широтах проходило другое судно, и они ничего не нашли — ни спасшихся, ни даже дощечки не осталось! Шторма там жестокие. Вода — ледяная, так что смерть наступает быстро.
Прижавшись друг к другу, они продолжили путь. Базиль сильно продрог.
— Ты слишком легко одет, — упрекнула его Клер. — И ешь меньше, чем следовало бы. Если я и тебя лишусь, скажи, что тогда со мной будет? Бертий с мужем воркуют дни напролет, отец за ужином перебирает спиртного. Когда уходит спать, у него язык заплетается. Работа мануфактуры от этого страдает. Этьенетта совсем распустилась. Если б не малыш Матье… Так ты говоришь, вода была ледяная и он не очень мучился? Я бы не хотела, чтобы ему было больно или страшно. Жан, милый…
Они подошли к дому. Базиль пропустил Клер вперед, а сам сразу пошел разводить огонь в очаге.
— Помнишь, когда у тебя бывали неприятности, я наливал тебе капельку фруктовой водки? Держи рюмку! Глядишь, сердцу и полегчает.
— Какому сердцу, Базиль? — воскликнула девушка. — У меня его больше нет. Оно на дне моря, далеко-далеко…
Клер больше не плакала. Ее гармоничное лицо застыло, превратилось в трагическую маску. Старому другу она показалась еще более прекрасной — совсем как те античные царицы, которые бестрепетно несли на своих плечах все невзгоды мира.
Пастушья мельница, 10 февраля 1898 года
С самого рассвета Клер разыскивала Соважона. Пса хватились вчера, с наступлением темноты. Среди ночи ей почудилось, что поблизости воют волки. Все еще стояли сильные холода. После обильных снегопадов долину сковал мороз. Камыши вдоль реки и корни обледенели и стали будто из хрусталя, а по краям крыш повисли длинные сосульки.
«Куда он запропастился?» — недоумевала девушка, выходя из конюшни.
В уголке, где пес обычно ночевал на подстилке из сена, было пусто. Клер обошла все строения в усадьбе, неустанно подзывая питомца. Козы, запертые в овчарне, отвечали дружным блеяньем — близился сезон окота. Клер потуже завязала под подбородком накинутый на голову вязаный шарф. Платье, которое она после смерти матери перекрасила в черный цвет, болталось на ней — так она похудела.
Газету, сообщавшую о крушении судна «Бесстрашный», Клер прятала под матрасом. Столкнувшись с ее упрямым молчанием, Колен Руа терялся в догадках. Может, он что-то и подозревал. В обеденные часы работники судачили между собой. Перемена, случившаяся в молодой хозяйке, — так они именовали Клер — их огорчала. Некогда веселая, жизнерадостная, с красивой женственной фигуркой, она теперь ходила мрачная и укутывала свое исхудавшее тело в шерстяные шали.
