– Женщины, море вина и возможность пострелять да поразмять мускулы, как в старые добрые времена, – попытался шуткануть Бобер.
– С женщинами на платформе напряг. Все-таки военная база, а не увеселительное заведение. Вино найти можно, это не проблема. А вот пострелять там, мускулами поиграть, это пока преждевременно. Так что прошу вести себя мирно, мы все-таки высокопоставленные офицеры, а не мальчишки в увольнительной, – отчитал Бобра Шустрик.
– Какой ты стал зануда. Никогда бы не подумал, что наш Лех станет таким занудой. И как ты с ним каждый день общаешься, ума не приложу? – спросил Одинцова Крушила.
– Да мне орден надо дать за терпение, – отозвался Серега.
Вертолет плавно поднялся в воздух, набрал высоту и устремился на север. Тут же кабину заполнил шум работающих винтов. Пришлось включать переговорные устройства.
– Придворные шуты на пикник собрались, – оценил друзей Шутрик, но все-таки не смог сдержать улыбку.
– Ты что-то там говорил про пиво, – напомнил Одинцову Бобер. – Самое время здоровье поправить, а то не могу понять, то ли у меня в голове шумит, то ли вертолет у тебя такой надоедливый.
Серега красноречиво взглянул на одного из гвардейцев, отряд охраны сидел чуть в отдалении от них, тот все понял, отстегнулся от кресла и нырнул куда-то в глубь хвоста. Через минуту он организовал поляну. Кувшин свежего темного клеманского, пять железных кружек с крышками и вяленое мясо в нарезке. Походный набор в сборе.
– Раз уж такое дело, давайте выпьем за нас, ребята, за Волчий отряд. Только благодаря вам появилось Нортейнское княжество, только благодаря вам нам удалось изгнать ихоров и покончить с магиками. Только благодаря вам нам удалось объединить десятки княжеств и баронств под свои стяги. К сожалению, не все из Волчьего отряда теперь с нами. Многих уже нет, многие отдали свои жизни за наше общее дело. Но это не меняет сути. За Волчий отряд! – произнес речь Одинцов.
И они сдвинули кубки. Некоторое время они пили пиво молча. Вспоминали о былых временах, и у каждого были свои воспоминания.
Серега отчего-то вспомнил знакомство с Айрой, когда он затеял побег из рабских застенков барона Боркича. По сути, тогда и сформировался их Волчий отряд. Тогда он в первый раз увидел Айру и не мог не помочь ей. Кто знает, быть может, он затеял тот побег только ради того, чтобы вытащить ее.
Крушила вспоминал тот день, когда сотник Волк приметил его, простого солдата, и поставил командовать десятком разведки. Он помнил те чувства гордости и счастья, которые переполняли его. Прославленный сотник посмотрел в его сторону, он выделил его, оценил его способности и доверил такое ответственное дело.
Лех Шустрик вспоминал первые дни, которые они провели в замке Дерри, дарованном Волку князем Вестлавта. Уже свершилось убийство князя, в его смерти обвинили Одинцова, и им пришлось бежать. В тот момент казалось, что все потеряно, дело всей жизни погублено. Магики оказались хитрее и переиграли его, дальнейшее сопротивление бесполезно. Если они смогли справиться с сильнейшей организацией – Тайным кабинетом, который раскинул свою паутину влияния во все соседние княжества, что могут они, маленькое графство, только что образованное. Это была минута слабости, которую Лех Шустрик вспоминал до сих пор. Кто мог тогда предположить, что новоиспеченный граф Дерри сможет подхватить их знамя восстания и свергнуть власть ихоров. С тех пор Лех Шустрик больше не позволял себе сомневаться в друге.
Бобер вспоминал тот день, когда его, восемнадцатилетнего мальчишку, отслужившего всего два месяца в наемниках в армии барона Трейси, во время одной из пограничных стычек с отрядами Боркичей, пленили и заковали в рабские кандалы. Тогда он думал, что жизнь кончилась. Он знал, какое положение занимают рабы, и что никому из них не удается снять с себя ошейник. В восемнадцать лет знать, что твоя жизнь окончена, это тяжелое испытание. Главное тут – не сломаться и не сдаться. Бобер выбрал путь борьбы. Все время, что он находился Под Горой, он стремился к свободе. Мог ли он тогда знать, что это пленение только первый шаг на новом непроторенном еще пути, который принесет ему известность, положение в обществе, а главное, чувство удовлетворение от того, что сделал.
