– Нет. Дома ветшают, когда в них не живут люди. С тех пор прошло три года.
Хоро повернулась к пекущейся возле костра рыбе.
Она просто не могла успокоиться, когда еда была перед самым носом.
– Значит, тогда здесь кто-то жил?
– Да. Он тоже был довольно странным человеком, – и, вспомнив его, Лоуренс хихикнул. Впрочем, к этому звуку примешался и вздох.
Хоро посмотрела на него подозрительно – несомненно, потому что заметила этот вздох.
– Он построил каменный форт в таком месте и жил в нем. Естественно, он был странный.
– Да… Это, конечно, так, но…
«Почему ты вздохнул?»
Эти слова остались невысказанными, но они читались в обращенном на Лоуренса взгляде.
Лоуренс, впрочем, не обратил внимание на то, куда Хоро смотрит, потому что сам он смотрел не на нее, а на костер.
– Похоже, с этим связана какая-то интересная история.
Эти неожиданные слова Хоро прозвучали вроде бы недовольно, однако в ее тоне чувствовался оттенок грусти.
– Не совсем, но…
История была не из тех, какими Лоуренс хотел бы делиться с другими.
Особенно с Хоро.
Хотя иногда казалось, что для Хоро смысл жизни – вытаскивать на поверхность все, что скрыто, все же сейчас она явно прочла атмосферу.
Лоуренс подумал, что, возможно, она просто тихо уйдет от этой темы; однако ее уши повисли, и Хоро посмотрела уныло.
Потом, потянувшись к рыбе, сказала:
– Ты не очень любишь рассказывать о своем прошлом.
Конечно, этим она не столько настаивала, чтобы он рассказал, сколько просто жаловалась.
И тем не менее при виде такой Хоро у Лоуренса ослабли колени.
Хоро – не в силах, видимо, больше терпеть – впилась зубами в рыбину и принялась счищать соль, попавшую в результате ей на щеки. Лоуренс осторожно попытался увильнуть:
– Когда устаешь с дороги, смешные истории ведь лучше?
– Соль вкуснее всего, когда ты устал.
Вмиг уничтожив половину рыбины, она отпила вина из маленького бочонка и посмотрела на Лоуренса кисло.
Ее поведение, подобающее капризному ребенку, было в основном лицедейством, но Лоуренс знал, что она действительно хочет, чтобы ее побаловали историей.
Вздохнув, он подумал, что выбора у него нет, и поднес к огню кинжал, которым только что обстругивал деревяшки.
– Этот кинжал часто служил мне добрую службу.
Так он начал свой рассказ.
– Видишь слова, которые на нем выгравированы?
Это был очень хороший кинжал, который Лоуренс не постыдился бы показать любому кузнецу в любом городе.
Не сосчитать, сколько раз он спасал Лоуренса, да и в дороге он служил ему верой и правдой.
Однако он казался слишком оружием, чтобы с ним ходил бродячий торговец.
Наслаждаясь вкусом рыбы у себя во рту, Хоро прижалась к Лоуренсу под мышкой и выглянула оттуда, точно кошка.
– Што ам наишано? – лениво спросила она с полным ртом.
«Что там написано», явно имела в виду она.
Лоуренс протянул ей кинжал.
– «Господи, даруй мне милосердие».
На лице Хоро отразилось удивление – быть может, она ожидала, что на оружии написано что-нибудь более величественное. В самом деле, на колесницах, таранах, мечах и копьях, которыми рыцари сражаются верхом, всегда гравируют какие-то фразы. Но лишь на рыцарских кинжалах бывает нечто столь обыденное, как «Господи, даруй мне милосердие».
В прошлом Лоуренсу это тоже казалось странным, однако он думал, что это просто обычай. Значение этого он понял, лишь когда впервые попал в этот самый форт.
– Некоторые старики до сих пор называют кинжалы древним словом «мизерикорд», от слова «милосердие».
Хоро заинтересованно кивнула. Едва она поднесла кинжал к костру, как клинок блеснул настолько ярко, что ей пришлось зажмуриться.
– Ха-ха. Видишь ли, этот кинжал мне передал как раз один такой старик.
Снова взяв кинжал у Хоро, он кинул взгляд на отполированную частым использованием рукоять.
Эта история произошла три года назад.
В то время Лоуренс даже представить себе не мог, что встретит Хоро.
***
Хотя заблудившийся Лоуренс волею провидения добрался до жилья, поистине это был дом самого дьявола.
Истории торговцев, заблудившихся и потому день за днем теряющих свои прибыли, улыбок вовсе не вызывают.
Более того, обнаружив этот форт в степи, уходящей словно бы в бесконечность, он хоть и счел это дурным предзнаменованием, но не подъехать не мог.
