Через сто шагов Гюнтер увидел, как по углублению в центре пола журчит растущий на глазах ручеек воды.
Следопыт уже понял, что взрыв еще не до конца разрушил перемычку, но вернее всего, это случится через несколько минут. Значит, у него был шанс хотя бы отсрочить катастрофу.
Воды прибавилось, и подошвы башмаков заскользили по мокрому камню.
Туннель неожиданно расширился и превратился в зал старого водозаборника. Дальнюю стену пересекала трещина, и струи воды из нее били с такой силой, что пролетали через весь зал, разбивались о противоположную стену. Вода под ногами бурлила и закручивалась водоворотами. Гюнтер мрачно поглядел на трещину и пробормотал:
— Боюсь не справиться.
Тележка качнулась, и гигант ее с трудом удержал. Вода доставала теперь до колен.
Гюнтер включил распылитель. Пена встречалась со струями воды и разлеталась, застывая на лету.
Наконец первые клочья пены приклеились к стене, превращаясь в светлые комья и вздуваясь, как пузыри под напором струй.
Лифт застрял у верхних ярусов. Станчо висел над ним на проводах, рискуя получить смертельный удар током, и пытался надежнее переключить его управление на свою, верхнюю станцию. В лифте плакали дети, и стражник, который управлял клетью, ругал снизу Станчо, которого считал одним из электриков. Макс Белый помогал роботам растаскивать камни, оставшиеся после взрыва верхнего прохода, и мостить пологий выход. Круминьш дежурил у экранов, поддерживая связь с теми, кто был внизу, и проклинал судьбу, не дающую ему права броситься к темному провалу.
Вернулся один из людей, посланных Крони по лестнице.
— Лестницу можно расчистить,— доложил он.— Только не знаю, на сколько уровней.
Гюнтер упорно держал распылитель, и пена постепенно заваливала зал. Вдруг распылитель пискнул и дернулся в его руке. Пена кончилась.
— Все,— произнес Гюнтер.
Половина зала была набита застывшей пеной, и вода словно потеряла часть своей злости. Пена плотнела и вздрагивала, как будто кто-то с той стороны размеренно бил по ней тяжелым молотом.
— Маленькая передышка. Пластырь на тонущем фрегате,— невесело пошутил Гюнтер.— Надо взрывать туннель.
Следопыт оставил тележку и побежал назад. Через несколько десятков шагов, в том месте, где потолок навис особенно низко, он вытащил заряды, потом начал аккуратно и методично приклеивать их по периметру туннеля, словно впереди у него была вечность.
Круминьш с тоской смотрел на часы, но ничего не сказал вслух: вмешиваться было нельзя. Он только подумал — какое счастье, что Макс Белый крошит вездеходом дорогу к госпиталю и ничего не слышит. Они с Гюнтером проработали рядом двадцать лет.
И тут раздался грохот: пластырь, лопнув, разорвался на множество клочков.
Гюнтер бросился на землю и в то же мгновение привел все заряды в действие.
Он успел в полной темноте увидеть стену рычащей воды, несущую впереди себя клочья разорванного пластыря. Успел увидеть, как, преграждая путь воде, рушится потолок туннеля, смыкаются стены...
— Пошли первые люди,— передал Круминьш Крони, а затем переключился на госпиталь и спросил Аниту: — У тебя готово к приему?
— Ты с ума сошел! — воскликнула Анита.— Погоди немного.
— Я не могу остановить людей и попросить их остаться под землей, потому что у тебя не все готово.
— Ты меня неправильно понял,— смутилась Анита.— Просто я растерялась. Как там дела у других?
— Все нормально,— ответил сухо Круминьш, потому что она спрашивала о Гюнтере, а он не мог сказать ей о нем.
Наташа смотрела в широкую яму. Дождь мерно сыпался сверху, и девушка подумала о том, что нет солнца, а значит, оно не будет слепить людей, которые никогда его не видели.
В глубине появились человеческие лица.
Это было странное и жуткое зрелище.
Наташа и Кира стояли на верху наклонного хода, который уходил метров на десять вниз, к площадке, куда Станчо провел первую партию беженцев. Люди эти — в основном женщины и дети — остановились, сбились в кучку, испугавшись этого незнакомого, холодного и слишком белого света.
Эта сцена тянулась бесконечно долго. Может быть, минуту или больше. Никто не двигался. И люди снизу смотрели на две фигурки в обтягивающих гладких комбинезонах, что силуэтами вырисовывались на фоне светлого пятна.
