— А как же выйдем на аэродром? — озабоченно спросил Сырокваша.
— Подойдем поближе по звездному астрокомпасу, а там заберут и радиокомпасы.
— Амдерма на связи, — крикнул Богданов, — дублирую погоду: «...облачность десять баллов, высота сто, видимость тысяча. Поземка, ветер северо-восточный, пятнадцать метров, вас принимаем на береговой косе».
До полосы оставалось двадцать минут. Я передал командиру бланк с расчетами захода на посадку. Он внимательно просмотрел цифры и согласно кивнул мне. Самолет продолжал снижаться, и только появились световые и звуковые сигналы ближнего радиомаяка, как я доложил, что вижу огни подхода, полоса точно на курсе...
Машина мягко зашуршала колесами по заснеженной полосе. Слева стремительно замелькали пограничные огни летного поля, все медленнее и медленнее проплывая мимо, пока самолет не остановился...
Вскоре в снежной кутерьме замаячили огни фар. «Газик», развернувшись перед носом самолета, покатил вперед. Урча моторами, машина шла за ним, то теряя, то вновь нагоняя красные огни «газика». Здание аэровокзала, срубленное из леса, вынырнуло из белой тьмы неожиданно: одноэтажное, с невысокой командной вышкой, утыканной прогнувшимися от тяжести наросшего льда антеннами, оно было завалено сугробами по самую крышу. И все же от него веяло теплом и уютом.
— Ну вот, теперь мы можем сказать, что дома. — Сырокваша выключил моторы и отстегнул привязные ремни...
Пока заправляли самолет горючим, мы с командиром, закрывая лица меховыми рукавицами от жгучего ветра, зашагали к аэровокзалу. На командной вышке было людно и тесно. Заметив в сизом табачном дыму среди сидящих начальника полярной авиации генерала Мазурука, Сырокваша вытянулся и четко доложил:
— Товарищ командующий, ваше задание выполнено. Экипаж здоров, самолет исправен. Подробности доложит штурман...
Обстановка и характер доклада были все еще военными, будто мы вернулись с боевого задания... На какие-то секунды внутри у меня защемило, и тревожное напряжение пробежало по мышцам, как бывало между боевыми вылетами, когда мы снова и снова уходили в небо на стратегических бомбардировщиках на самые отдаленные фашистские объекты. Уходили молча и сосредоточенно...
— Отлично, Николай Лукьянович, спасибо вашему экипажу. На несколько минут вас задержу, послушаем Валентина Ивановича, а потом идите отдыхать. Завтра, — он взглянул на часы, — нет, сегодня вам предстоит большая работа.
Выслушав короткий доклад, Мазурук долго смотрел на карту района, где находился «Кондор». Он прикинул циркулем расстояние от лагеря Титлова до Усть-Кары, Амдермы и Архангельска, а потом сказал:
— Нашли — это полдела. Как вытащить людей? Вызывать ледокол из Архангельска? Но на это нужна неделя. А что, если попробовать на По-2?
Мы тоже синхронно прикидывали и понимали, что аэронавигационное оборудование По-2 не позволит найти лагерь в море. Ведь сейчас полярная ночь, да и погода не та: пурга, обледенение. А ледокол... пока он придет, лагерь может оторвать и унести в море. Кроме того, там, где сел Титлов, глубины настолько малы, что ледоколу к ним не подойти. К лагерю же По-2 должны сопровождать большие самолеты.
— По-2 из Нарьян-Мара могли бы за сутки доставить в разобранном виде транспортными машинами. Пока остановимся на этом, почти авантюрном, варианте, а сейчас всем спать. Если кто найдет лучший вариант, завтра поделитесь, — заключил генерал.
Разбудил нас сам Илья Павлович Мазурук:
— Па-ды-май-ся! Тра-ктор пришел!
Это был всем знакомый возглас. Так когда-то будил нас на острове Рудольфа начальник зимовки Яша Либин. Тогда мы готовились к высадке Ивана Дмитриевича на полюс.
— А сегодня еще сегодня или уже вчера? — быстро вскакивая, не без лукавства спросил Сырокваша.
— Илья Павлович, нам надо успеть к Титлову к моменту верхней кульминации солнца, точнее зари. В серый полдень будет виднее, — вслух рассуждал я.
— Ясно, штурман...
Наш самолет уже был готов. Оставалось только позавтракать — и в полет. Мы знали, что с лагерем Титлова установлена регулярная радиосвязь. Радисты Амдермы, Усть-Кары и Маре-Сале слушают их непрерывно. Погода сносная, как говорил Черевичный, в «полоску» — то снег, то туман... Мы быстро погрузились на вездеход — и в столовую...
