Большинство дверей были распахнуты, около выхода на этаж валялся расколотый стакан. Я подобрал кусок и швырнул по коридору вправо. Тишина. Ладно, была - не была. Стараясь ступать как можно тише, пошел в сторону, куда улетел осколок.
В первых двух кабинетах, расположенных напротив друг друга, не было никого. Перевернутая мебель, бумаги на полу, разбитые окна. А вот в третьем у окна лицом ко мне лежало тело. Взгляд уперся в стену, на лбу черно-красное пятно. Нет, это не от моего пистолета - значит, Большой успел грушника положить или Лабус…
Лабус! Пулемет молчал.
* * *
Вылетев из кабинета, я бегом пересек коридор и остановился у широкого окна с разбитым стеклом. Выставил наружу голову, поглядел вдоль стены. Вон длинное белое здание учебных классов, вон караулка… Дорогу к штабу пересекали два спецназовца. Я убрал пистолет, вскинул штурмовую винтовку и как на стрельбище, выполняя норматив по «бегункам», саданул дважды - они упали на асфальт.
- Лабус?! - заорал я, холодея при мысли, что остался один. - Костя!!
- В порядке! - донеслось снизу из-за угла.
- Стой где стоишь!
Я перебежал в ближайший кабинет, окно которого находилось над крыльцом. Встав сбоку от проема, поднял винтовку стволом к потолку, готовый податься влево и резко опустить ее, открыть огонь по противникам. Крикнул:
- Есть еще кто-нибудь? Их трое оставалось!
- Нет, эти последние были!
- Уверен?
- А то!
Покинув кабинет, я спустился по лестнице, вышел на крыльцо. Лабус, стоя вполоборота ко мне, нагнулся и поставил пулемет на гранитные ступеньки. Повернул голову, кивнул. Взгляд у него был отстраненный какой-то. Сутулясь, я прошел мимо, спросил на ходу:
- Где третий?
- У караулки валяется, - сказал он, шагая следом. - Я его первым подстрелил, а эти двое ушли в мертвую зону. И патроны у меня кончились. Ты вовремя появился.
Я остановился на крыльце. До того хотел бежать к Марату с Большим и Захаром, надеялся еще, что может живы, может, ранены только, но вдруг понял, что означает странный голос и будто бы равнодушный, а на самом деле потерянный, пустой взгляд Кости - понял это и тяжело сел на нижнюю ступеньку. Спросил на всякий случай, точно зная, какой ответ услышу:
- Что с ними?
Он сел рядом, не глядя на меня, покачал головой. Я достал пачку сигарет и закурил. Затянувшись, спросил:
- Как оно было?
Меня охватила апатия, хотелось лечь прямо на ступенях и закрыть глаза.
Он долго молчал, потом стал рассказывать:
- Большого стрелок со второго этажа завалил. Ты его грохнул потом, да? Я так и понял. Если бы не Большой, я не успел бы до пулемета добежать. - Голос у Лабуса был ровный, он смотрел прямо перед собой и мял пальцами ремень стоящего рядом «Миними». - Помнишь, Большой Давыдову башку свернул, а тот перед тем очередь пустил, когда Айдар на него наскочил? Так вот, та очередь и Захара задела, и Марата. Хорошо у Давыдова патронов в магазине немного было, а то бы и на нас с Большим хватило. Потом Большой залег, схватил снайперку. Я - пулемет. Уже тогда ясно было, что Марат с Захаром мертвы. Ты в штаб этот убежал, Большой снял того, что на третьем этаже засел. Мы решили, со вторым ты разберешься. Стали прикрывать друг друга, отходить к штабу. У меня вышло, а Большой… Он мишень покрупнее меня, попасть легче.
Я докурил и щелчком отправил сигарету в урну под крыльцом.
- А беспилотник?
- Не знаю, я даже не видел, когда он улетел, все так закрутилось… - Костя поднялся и пошел прочь от крыльца.
Я встал, присел несколько раз. Слабость разливалась по телу, в голове было пусто. И опять немного ныло в затылке.
- Надо их похоронить, - сказал я, догоняя его.
Костя поднял за лямку рюкзак, закинул на плечо. Я поискал глазами свою пику, не нашел. Куда же она отлетела…
- Сейчас прикинем… Давай, Леха, на той аллее, слева от штаба. А? Хотя вообще, ты ведь знаешь, ну…
Он замолчал, но я и так понимал, что Лабус имеет в виду. Не положено хоронить погибших прямо на месте боя или неподалеку. Преследователи позже все осмотрят, выкопают трупы, прикинут состав и возможности уцелевших - это может помочь им быстрее найти и уничтожить нас. Все так, но правила касаются идеальной войны, а реальность всегда свои коррективы вносит. Мы - в Зоне. Здесь все иначе.
