Мысли твои спутаны,
Руки твои связаны.
Мои враги — твои враги,
Падут мечом наказаны.
Еду к вам я черным волом,
Страх роняю в души ваши,
Чтоб язык стал в горле колом,
Слово поперек сказавши.
Ключ. Замок.
Беспута поднялась на ноги, бросила рубаху на пол и стала топтать ее ногами:
Топчу-топчу, подминаю,
Своим словам подчиняю.
Надевай рубаху смело,
Пусть согреет твое тело.
Будет верх мой над тобой,
В Навь отправлю дух иной.
Быть тебе моим рабом,
Цепь твою скую замком.
Ключ, замок.
Любомир тревожно заворочался в горнице, что-то забурчав во сне. Беспута нервно оглянулась на дверь, торопливо развязывая рукава рубахи. Дело было сделано накрепко. Теперь снять с воеводы наговор лишь сильному волхву по силам. Торопливо зачерпнув из кадки воды, колдунья жадно напилась.
— Вот и все, бабка. Моя теперь власть над ним! Как наденет рубаху, так и гореть тебе в Нави синим пламенем.
Вернувшись в горницу, она, улыбаясь, повесила рубаху на гвоздь. Потянулась, удовлетворенно, по-кошачьи замурлыкала, разглядывая спящего Любомира. Ее обнаженное тело вздрогнуло, соскучившись по мужской ласке. Она склонилась к воеводе, прошептав ему на ухо:
— Уже утром ты будешь мой, Любомир. Спи, набирайся сил. Пойду и я спать, меня еще князь дожидается.
Добравшись до лавки, Беспута утомленно вытянула ноги и наконец-то обняла желанную подушку. Улыбнувшись, прошептала, закрывая глаза:
— На новом месте приснись, жених, невесте.
А Любомир спокойно спал, не ведая о происходящем. Ему снился чудесный сон, в котором огромная черная кошка нежно терлась о его ногу, ласково урча и обвивая ее хвостом. «Это хорошо, — подумал во сне воевода, — кошки всегда хранили людей от нечистой силы».
Всю ночь князь Богумир метался в горячке, не находя себе места. Неждана не выходила у него из головы, забравшись даже в сновидения.
Неторопливо прохаживаясь вокруг княжьего ложа, девушка улыбалась ему. Ее пышные волосы ниспадали на обнаженные плечи, едва прикрывая прекрасную грудь. Она не отводила от Богумира взгляд.
— Убирайся! Я же сказал тебе, убирайся из моего дома!
Девушка остановилась, покачав головой и похотливо проводя рукой по своему телу.
— Ты, правда, хочешь, чтобы я ушла?
— Убирайся, ведьма!
Она рассмеялась, опираясь руками о ложе и соблазнительно склоняясь над князем.
— Ну прямо уж ведьма. Обычная девка, каких много в мире. Только я очень красива и до безумия хороша в постели. Ты ведь хотел меня взять? Забыл лишь соизволения моего спросить. Коснись меня, я разрешаю.
Задыхаясь от страсти, князь протянул руку, пытаясь грубо притянуть ее к себе. Едва рука коснулась девичьего тела, как желание вновь покинуло его, будто насмехаясь. Князь взревел от ярости:
— Оставь меня! Дай мне покой, стерва!
Девушка расхохоталась.
— Нет, Богумир, теперь я буду приходить к тебе каждую ночь. Тебе от меня никуда не деться, не спрятаться.
Она забралась к нему в постель, обнимая своими нежными руками. Губы ее зашептали слова страсти, возвращая его желание. Богумир застонал, обнимая ее за талию, и вновь…
Яростный крик донесся из княжьей опочивальни, разбудив дремлющую стражу.
— Убирайся! Убирайся, проклятая!
С лучиной в руках, шлепая босыми ногами, выбежала из своей каморки испуганная баба Марфа, кутаясь в пуховой платок:
— Что там с князем?
Стражники, пожав плечами, переглянулись:
— Бредит во сне. Всю ночь чего-то бормотал, а сейчас так вообще раскричался.
Марфа задумчиво пожевала губами, поглядывая на дверь опочивальни.
— Пойду, погляжу тихонько, как бы беды не случилось.
— Не положено!
Марфа подбоченилась, напирая на молодого стражника.
— Это кому не положено, кормилице, князя выходившей? Ты говори, да не заговаривайся! А ну, открывай дверь, а то ты у меня быстро из дружины вылетишь! Будешь коровам хвосты на лугу крутить! Открывай, кому сказала!
Дверь отворили, впуская бабку в княжьи покои.
Войдя на цыпочках, Марфа осветила ложе лучиной, приглядываясь к спящему князю. Весь в испарине, Богумир метался по кровати, будто обнимая кого-то невидимого. Пересохшие губы беспрестанно шептали:
— Иди, иди же ко мне.
Вдруг он вновь завыл, пытаясь оттолкнуть от себя невидимое наваждение.
