Стоян взял в ладони ее лицо и, заглядывая в глаза, прошептал:
— Я демон. Но ты ведь не боишься меня?
Девушка молча покачала головой, еще сильнее прижимаясь к нему.
— А крылья? Крылья мне помогают подниматься ввысь после падений.
— Ты часто падал?
Стоян усмехнулся, удивляясь, как быстро эта девочка зрит саму суть вещей.
— Нет, милая, нечасто. Мои крылья сильны, меня нелегко бросить оземь.
Беспута отстранилась от него, заглядывая в глаза.
— А кто я? Кто мои братья и сестры, о которых я не знаю?
Лицо Стояна стало очень серьезным, он понял, что истина может ее испугать.
— Ты колдунья. В наших с тобой жилах течет одна кровь, кровь Богини Мораны и Великого Чернобога.
Девушка нахмурилась, осмысливая сказанные им слова.
— Это плохо. Быть колдуньей или ведьмой — плохо, так мама говорила.
Стоян, улыбнувшись, покачал головой, взглянув на грозовое небо и вздымая к нему руки.
— А дождь — это плохо? А холодный снег, укрывающий в зиму землю-матушку, — плохо? Мы лишь несем людям новое слово, слово Чернобога. У истины много граней, нет в ней белого, нет черного. Оба брата, Белобог и Чернобог, родились в одночасье. Обоих их создал Творец, ибо нет Света без Тьмы, нет Яви без Нави, мужчины без женщины. Все едино в этом Мире, всех нас создал Творец по своему подобию. Но у каждого из нас свое предназначение в этом Мире, и нам должно ему следовать. Понимаешь меня?
Беспута кивнула, улыбнувшись и вновь прижимаясь к нему.
— Забери меня отсюда, Стоян, тоскливо мне здесь, одиноко.
— Всему свое время, девочка. Прежде чем уйти со мной, тебе нужно многому научиться. Завтра, как сядет солнце, я приду, и мы начнем твое обучение.
Беспута проснулась, продолжая лежать, не открывая глаз. Каждую ночь ей снился ведьмак, каждую ночь эта первая и единственная любовь терзала ее воспоминаниями. Как верила она ему в те дни, как старалась в познании колдовского искусства. Казалось, перед ней открылся новый смысл жизни — той жизни, ради которой она рождена. Той жизни, в которой был он — Стоян. А потом пришло время посвящения, и он привел ее на шабаш. Она дрожала от страха, словно лист на ветру, в ожидании обряда. Все происходило словно во сне, теплый камень алтаря, безумные крики собравшихся ведьм, дурман колдовского напитка. Слезы потекли по ее щекам, когда воспоминания нахлынули бурной волной. А потом он был с ней, был первый и единственный раз, который она не в силах позабыть все эти долгие годы. А после обряда к нему подошла Верея и, обнимая, увела за собой ее любовь. В тот момент Беспута и возненавидела всех мужчин этого Мира. Возненавидела и поклялась мстить за свое унижение. Ведьмак так и не узнал о ее безграничном чувстве, хотя глаза его говорили, будто ему известно все, что деется в этом мире.
А потом она узнала о наказании, постигшем Верею. Сердце ее рвалось из груди, она смеялась над горем ведьмы, надеясь вернуть свою любовь. Казалось, Стоян даже не расстроился от этой потери, даже взгляд его стал добрей и все чаще останавливался на Беспуте. Она обманывала себя, прошло лишь три месяца, и на шабаш явилась новая Просящая Силы — Ледея. Это имя ей дала Морана, и действительно, от взгляда в ее глаза кровь стыла в жилах. Беспута окончательно утратила надежду, видя, как смотрят они друг на друга. Эти чувства были настоящими и взаимными, и это ее убивало вернее булатного меча.
Девушка присела на лавку, вытирая рукавами заплаканное лицо. Ничего, Стоян, когда-нибудь ты поймешь, сколь глубока моя любовь к тебе. Поймешь и полюбишь меня, забыв свои временные увлечения. А пока за твою черствость пусть расплачиваются иные мужи этого мира. Колдунья обернулась, встретившись взглядом с проснувшимся воеводой.
— Выспалась? — Любомир стоял в дверях горницы, сонно потягиваясь.
— Спасибо, Любомир, спасибо за то, что приютил. Хорошо спалось, будто в доме родном. А ты как спал?
Воевода растерянно пожал плечами, задумчиво поднимая взгляд к потолку:
— Кошка снилась. Ласковая такая! Все у ног моих терлась.
Беспута кивнула, улыбнувшись уголками губ.
— Это хорошо. Плохо, коли гады снятся, тогда жди беды.
Любомир кивнул, соглашаясь, перекинул через плечо рушник и пошел во двор умываться. Колдунья задумчиво проводила его взглядом, встала с лавки и пошла в горницу за рубахой. Она беспокоилась, времени осталось очень мало, а наказ, полученный от Стояна, все еще не был исполнен. Выйдя во двор, она с улыбкой подошла к плескающемуся у бочки воеводе. Заветный оберег, снятый при купании, тоскливо лежал подле него на лавке.
