Лихо смотрело на ведьмака, не отводя взора и не мигая своим единственным глазом. Словно малый ребенок, задумавшийся над сложным вопросом, оно шептало, разговаривая само с собой:
— Война… Война — это хорошо. Я давно хорошей сечи не видал. Война — это весело. Правда, Правитель обидится, станет Перуну жаловаться. А впрочем, что мне Перун? Помню я, как он насмехался надо мною. Да и не боюсь я его молний, уйду в леса, и тысячи лет он меня не сыщет. А вот сечу поглядеть хочется, давно лихой войны не было.
Лихо замолчало, со скрипом прохаживаясь по поляне, затем резко обернулось к ведьмаку и расхохоталось:
— Иди, откуда пришел. Позовешь, как битва начнется. Так и быть, помогу тебе. А теперь убирайся отсюда! Некогда мне, в печали я.
Ведьмак опрометью бросился в лес, словно испуганный заяц, убегающий от волка. В голове все звенело, будто неумелый песняр обрывал струны. Запрыгнув в ближайшие кусты… он проснулся.
Открыв глаза и вскакивая на ноги, Лиходей осмотрелся. Охранная нить подала свой голос неприятным тревожащим звоном. Выхватывая клинок, он толкнул спящего Безобраза:
— Просыпайся, брат, гости местные пожаловали.
Расставленные пикеты уже вовсю трубили в сигнальный рог, призывая воинов к бою. Безобраз вскочил на ноги, быстро надел нагрудник. Кровь бурлила в жилах в предчувствии сражения. Ведьмаки дружно подъехали к границе лагеря, разглядывая нежданных гостей. Большой отряд полян, сотен в пять воинов, грозно ощетинившись копьями, приготовился к бою. В голове отряда находились самые сильные воины, готовясь принять на себя первый натиск врага. Пешие волки оголили свои короткие мечи, приготовившись к сражению. Из полянского отряда вперед выехал воин.
— Кто за старшего будет? — его голос прозвучал уверенно и властно. Невзирая на десятикратное превосходство волков в воинах, он находился на своей земле.
Безобраз выехал навстречу воину, равнодушно разглядывая его.
— Я за старшего буду. Братья волки меня Безобразом кличут, слыхал про такого?
Воин кивнул, слегка опешив от такой встречи.
— И чего Безобразу в наших землях понадобилось?
Ведьмак скривился, сплюнув коню под ноги. Воин не представился в ответ, тем самым оскорбляя его. Плевок на землю полян был ответным оскорблением, на которое они не могли смолчать.
— Ты в своей земле не мог отплеваться? А может, ты болен? — поляне дружно расхохотались, подбадривая своего командира.
Безобраз улыбнулся.
— Да вроде не болен и не глухой, а вот имени твоего я не расслышал. Ну да ладно, видно, неважное у тебя имя, раз его знать не положено. Мы проедем через ваши земли спокойно. Бесчинствовать не станем, слово даю. Ну а коли найдутся среди полян смелые мужи, желающие к нам присоединиться, добро пожаловать. Оплата будет щедрой.
Полянин скривился от услышанных слов и оглянулся на своих воинов.
— Эй, земляки, желает ли кто под волками ходить? Плата, говорит, высокая!
Воины дружно расхохотались и начали наперебой перебрасываться шутками. Из их рядов выехало пятеро крепких воинов. Угрюмый полянин, с огромным кривым шрамом через все лицо, подъехал к Безобразу.
— И какова у волка плата за мечи?
Ведьмак оглядел воина с головы до ног. Сверлящий насквозь взгляд, широкие плечи, тяжелый щит, словно игрушку, держала крепкая иссеченная шрамами рука.
— Пять золотых в месяц. Плюс доля с добычи, как и всем братьям. А добыча у нас всегда богатая.
Воин усмехнулся в бороду, разворачивая коня обратно.
— Десять — и договорились. Каждый из нас за пятерых рубиться станет.
Безобраз взглянул на растерянные лица полянских воинов и рассмеялся.
— Договорились. Только за то, что ты полянин. Как звать тебя?
— Кравой кличут, — воин обернулся к своему сотнику: — Не поминай лихом, брат. Ты же знаешь, не сидится мне дома, душа в бой рвется. Будь здоров.
Пятеро полян неспешно поехали к волчьему лагерю, заставив сотника молча проглотить обиду.
