Накануне сражения Тугдаме подозвал его к себе. Долго вглядываясь в его глаза, воевода произнес:
— Ну что, медведич, могу я на тебя положиться? — Он усмехнулся, увидев нахмуренные брови молодого тысяцкого. — Да ладно тебе хмуриться, Дождь накликаешь. Дело у меня к тебе важное, никому другому поручить не могу.
С досадой сплюнув наземь, Малюта усмехнулся, отводя взгляд в сторону.
— Коли дело есть, сказывай. А глазами меня поедом есть… Я ж не девица красная.
Тугдаме махнул рукой, подзывая к себе молодого рыжего дружинника, стоящего поодаль.
— Все его Рыжим, кличут. Имя его тебе без надобности. Он и еще трое пойдут с твоей тысячей. Вон той рощей пойдете.
Ткнув пальцем в сторону густой рощи, Тугдаме перешел на шепот:
— Они волхвы, самим Правителем посланные. Не подведи меня, Малюта.
Удивленно окинув взглядом Рыжего, медведич хмыкнул:
— Молод он больно… Я думал, волхвы постарше будут. — И словно спохватившись, подступился к воеводе, прошипев: — Как же так, Тугдаме?! Почему ты меня в сечу не берешь? Ты же… Ты же знаешь, моя тысяча самой сильной в бою будет!
— Знаю, Малюта. Все знаю, потому лишь тебе и по силам наказ мой исполнить. Говори, Рыжий, чего делать надобно.
Волхв кивнул, по-свойски хлопнув Малюту по плечу и улыбнувшись:
— Не боись, тысяцкий, на нашу долю самое сложное досталось. Выжить мы обязаны, покуда дружина наша насмерть биться будет. И не просто выжить, а еще и девку в полон нужную взять. Ну то уж моя забота. А пойдем мы с тобой рощей…
— Девку в полон?! Да чтоб я…
— Да не горячись, медведич. Девка та ведьма, потому и не девка она вовсе, — нахмурившись, волхв продолжил: — Рощей, говорю, пойдем! Никто нас не заметит. Главное, чтобы вои твои языки за зубами держали. С тылу зайдем, и как битва жару наберет, так и ударим. И тут уж, тысяцкий, коли в самое сердце не попадем — не сносить нам с тобой головы. Баеджирты твои должны по телам нам дорогу проложить, себя не жалеючи. И заслонить нас собою, как назад с добычей уходить станем.
Рыжий облегченно вздохнул, весело подмигнув Малюте.
— Усек? И на лихом коне до самого Асгарда…
— А… Вои мои как же?
Тугдаме опустил глаза долу, кашлянув.
— Малюта. Такой наказ у меня. Твои должны до последнего вздоха вас закрывать. Я разумею тебя, парень… По правде, сам не знаю, одолеем ли мы их сегодня.
Угрюмо покачиваясь на коне, медведич обернулся назад, услыхав среди баеджиртов перешептывания, и яростно пригрозил кулаком. Настороженно подняв вверх голову и вслушиваясь в звуки леса, молодой волхв щелкнул пальцами, заставляя ворона беззвучно захлопнуть клюв. Улыбнувшись, Рыжий пригрозил ему пальцем и продолжил свой осторожный путь. Первые солнечные лучи стали пробиваться сквозь листву деревьев, осветив небольшую лесную прогалину. Подняв руку, Рыжий дал команду остановиться. Спрыгнув наземь, он украдкой пошел вперед, осторожно раздвигая ветви кустарника. Остальные трое волхвов настороженно озирались по сторонам, то и дело нашептывая под нос свои тайные наговоры. Спустя несколько мгновений Рыжий будто из-под земли вырос, вынырнув из-за ближайшего дерева.
— Все, пришли. Теперь ждем. Ох, нюхом чую, скоро кровь прольется.
…Стоян нетерпеливо гарцевал на жеребце в ожидании битвы. Удовлетворенно оглядывая свое огромное воинство, ведьмак коротко обронил:
— Ярослав! Лучников к котлу Ядвиги.
Полнотелая ведьма, разрумянившаяся от жара собственного варева, приговаривала:
— Скорей, скорей же, медведь неповоротливый. Чего топчешься? Окунул стрелы и бегом на завалы! Того и гляди, сейчас в бой пойдут.
Один за другим воины проходили мимо ее котла, боязливо окуная острия стрел в ведьмино варево.
— Да не бойтесь, глупые, это ж не супротив вас сварено. Только не пораньтесь об острие… Мало ли чего там…
Стоящие позади воинов ведьмины котлы кипели вовсю, щекоча ноздри воинов резкими запахами трав. Бобура, весело переговариваясь с подругами, неспешно нашептывала заклинание, удерживая на поле утренний туман. Едва лишь завидев возвращающегося Вандала, Стоян крикнул, обращаясь к ведьме:
— Эй, грудастая, накрывай котел. Пришла пора за мечи браться.
Словно предчувствуя недоброе, он обернулся к шатру, из которого вышла Ледея. Нахмурившись, ведьмак прорычал:
