Надо сказать, пожалуй, что мы с чернокожим занимаем верхнюю скамью по левому борту. По словам Ио, мы с ним сидим рядом именно потому, что это верхняя скамья и, к тому же находится ближе к носу, тогда как лучшие гребцы сидят ближе к корме, чтобы все видели и следовали их темпу гребли.
Чернокожий, который сидит ближе к борту, называется франитом (то есть "скамеечником"), я же зовусь зигитом (то есть "баночником"). Это потому, что весло чернокожего опирается на уключину, вставленную в пародос, то есть выступ над бортом корабля. Мое же весло прикреплено к банке, вернее, к толстому деревянному стержню, вставленному в банку. Когда судно идет под парусом, людей можно разместить на пародосе, чтобы избежать излишнего крена корабля; но когда мы идем на веслах, каждый, кто хочет пройти по этому выступу, должен переступать через вальки весел, которыми работают франиты.
Я еще должен упомянуть, что люди, сидящие ниже нас, называются "фаламиты". По-моему, это значит "сидящие внутри". Их весла проходят сквозь отверстия в бортах корабля, а на вальки этих весел надеты смазанные жиром кожаные рукава. Один из матросов раньше был подвергнут наказанию (не знаю, за что именно). Щитоносцы привязали его к скамье фаламита так, чтобы голова торчала в отверстие борта, и каждый раз при вдохе несчастному, должно быть, казалось, что в лицо ему выплескивают ведро ледяной морской воды. Когда его отвязали, он показался мне вполне раскаявшимся и смиренным.
Чернокожий куда-то отлучился. Когда он вернулся, я спросил, где он был.
Но он только покачал головой. Теперь он сидит и смотрит на воду. Над бортом натянуты кожаные занавески от брызг, но они не мешают нам видеть море.
На ночлег мы причалили к берегу и вытащили корабль на песок. Разожгли костры, согрелись и сварили ужин – кругом валялось много плавника; теперь я пишу при свете костра, а другие уже улеглись спать. Огонь почти потух, но я принес еще дров. Один из моряков проснулся, поблагодарил меня и снова заснул.
Для Гиперида, кибернета, Асета и Эгесистрата разбили палатку. Если пойдет дождь, мы тоже сделаем себе навес из ходового и боевого парусов, а пока все спят возле костров, завернувшись в плащи и сгрудившись, чтоб было теплее. Когда я спросил, куда мы плывем, Ио ответила, что в Пактию, где стена Мильтиада.
Я вдруг проснулся и увидел какую-то женщину, которая рассматривала наш лагерь. Молодая луна светила ярко, и я мог хорошо рассмотреть незнакомку.
Она стояла, чуть выдвинувшись из тени, которую отбрасывали сосны. Лагерь охраняли двое гоплитов Асета, но они женщину то ли не замечали, то ли просто не обращали на нее внимания. Я встал и пошел к ней, думая, что она сразу исчезнет в тени и убежит, стоит, мне подойти поближе, но она не исчезла. У меня уже давно не было женщины; в чреслах моих возникла дрожь – так дрожит от напряжения парус, когда берешь слишком круто к ветру. На нашем корабле, разумеется, нет женщин, если не считать Ио.
Незнакомка была маленького роста, хорошенькая, но какая-то печальная. Я поздоровался и спросил, не могу ли чем-нибудь ей помочь.
– Я невеста этого дерева, – отвечала она, указывая на самую высокую сосну. – Многие, кто приходят сюда, в мой лес, приносят мне жертвы. И меня удивило, что вы – а вас так много! – этого не сделали.
Я решил, что она – жрица какого-нибудь местного храма. И объяснил, что я вовсе не начальник над всеми этими людьми, что спят на берегу, но, мне кажется, они не принесли ей жертву только потому, что у них не было жертвенного животного.
– Мне вовсе не нужны ни ягненок, ни козленок, – сказала она. – Достаточно лепешки и меда.
Я вернулся в лагерь. Нынче вечером чернокожий, Ио и я ужинали вместе с четырьмя обитателями палатки, причем ужин готовил чернокожий, и я знал, что у Гиперида припасен горшок меда, запечатанный пчелиным воском. Я приготовил пресное тесто из муки крупного помола, добавил соли и кунжутного семени и испек на углях лепешку, а потом отнес ее той женщине вместе с медом и бурдюком вина.
Она подвела меня к подножью огромной сосны, где лежал плоский камень. Я спросил, какие слова я должен произнести, возлагая на жертвенник свои приношения, и она ответила:
