Харитон долил в корыто кипятку из пыхтевшего рядом самовара и, зажмурившись от удовольствия, откинулся на плетень.
— День добрый! — как гром с ясного неба прозвучало у него над головой. — Не вы случайно перевозками занимаетесь?
Харитон открыл глаза. Вокруг него, будто из-под земли выросшие, стояли три то ли богатыря, то ли разбойника, но точно не купцы с товаром, а за плетнем копошился еще кто-то четвертый.
— Что значится, «случайно»? — с неприязнью ответил паромщик, коли не купцы, а богатыри или разбойники, то с них и брать нечего, еще самого раскошелиться заставят. Чтобы не накалять обстановку, он представился: — Харитон ГерасимОвич — потомственный лодочник-переправщик, чартерные рейсы через Угрюм-реку. А вы чьих будете?
— А мы всех будем, — неопределенно ответил человек в пятнистой одеже, похожий в ней на лесного беса. — Переправиться нам надо.
— Надо? Плыви, — разрешил Харитон. — Я что, держу вас?
— Нет, я серьезно, перекинь нас туда. — Круглов, а это был, естественно, он, начинал сердиться. — У нас дело важное.
— У всех важные дела, ежели к проклятой реке приходят, — развел руками лодочник. — Потому и стоит переправушка дорого.
Поняв, куда клонит паромщик, Алексей избрал другую тактику.
— Так что же ты, Харитон Герасимович, дупло дуплишь, — примирительно произнес прапорщик.
— ГерасимОвич! — поправил его лодочник.
— Харитон ГерасимОвич, — выразительно произнес Алексей, — ты бы сразу цену назвал.
— Так что с вас взять? — помягчав, ответил Харитон. — Вы же не купцы. С вас брать нечего.
— Как нечего? — Круглов похлопал себя по карманам и осмотрел товарищей. — Вот.
Он снял с себя часы с компасом на ремешке и протянул их паромщику:
— «Командирские», с автоподзаводом.
Братья Лычко (кто, кроме них, мог сопровождать Круглова) в подтверждение его слов дружно закивали головами, будто понимали, о чем речь. Будто понимая, что ему предлагают, Харитон с важным видом принял часы из рук Алексея и, осмотрев их, цыкнул:
— Мало! — Он подлил кипятку в корыто и протянул часы обратно. — Еще десять рублей сверху, или проваливайте.
— Так тут и компас, — показал Леха на магнитную стрелку. — Плутать не будешь.
— Ерунда, — усмехнулся Харитон, чувствовал, что ли, что дурят. — Мне он ни к чему.
— А может, у тебя лодку экспроприировать? — начал заводиться Круглов, но, увидев только непонимающий взгляд, разъяснил смысл сказанного: — Я говорю, ввиду служебной необходимости мы изымем у тебя средство передвижения силой.
— Пожалуйста! — ехидно улыбнулся лодочник, казалось, заявление Круглова его больше позабавило. — Все равно на лодке вы никуда не уплывете.
Тут из-за плетня вышел сатир, отходивший туда по мокрому делу. Увидев «черта», Харитон снисходительно посмотрел на Круглова:
— Тут вам и черти не помогут. Только я знаю заветное слово, приводящее лодку в движение. Так что либо платите, либо идите своим путем.
Алексей понимал, что паромщик не врет, с ним такими вещами никто бы не позволил шутить.
— Командир, да что с ним цацкаться! — не выдержал Архип. — Только свистни, мы его так отмутузим, маму родную как звать забудет, а слово заветное на блюдечке выложит.
Харитон с тревогой посмотрел на Командира — свистнет али нет?
— Цыц! Яйца буйвола не учат! — цыкнул Алексей вместо свиста и пояснил: — Он некомбатант, хотя и сторона заинтересованная, поэтому, я думаю, мы с ним договоримся.
Круглов красноречиво уставился на паромщика.
— Хорошо, вот возьми мой нож в придачу. — Круглов отцепил ножны от ремня и протянул лодочнику. — Здесь и пила, и кусачки, и фонарь и… короче, многофункциональный.
Харитон уже с неподдельным интересом осмотрел подарок и остался доволен.
— Маловато будет! — произнес он в надежде разжиться еще какой-нибудь диковинкой.
— В самый раз! — сквозь стиснутые зубы проговорил Алексей, сжав кулаки.
— Ладно-ладно, с тобой в цене сошлись, — замахал руками Харитон, — а остальные чем платить будут?
— Не нарывайся, лодочник! — окончательно разозлился Круглов, одной рукой взял того за чуб, а вторую, сжав в кулак, сунул под нос: — Так не хочешь по-хорошему или как?
— Или как, — вздохнул Харитон и, вытащив ноги из воды, стал натягивать на них сапоги. — Сейчас вот обуюсь.
