– Я непростительно отвлекся, – извинился Лал-Вак. – Позволь мне показать тебе, как пользоваться покровом. – Он протянул руку к «тюрбану» Торна и дернул за ремень. Шелковистая ткань тотчас окутала землянина, спустившись до колен. Развернулась и прозрачная маска, и Лал-Вак показал Торну, как нужно прикрепить ее на лице.
– Эта ткань, – сказал он, – делается из шкуры гигантского мотылька. Ксансибарцы – народ, к которому отныне принадлежишь и ты, – носят эти покровы летом, особенно в пустыне. Днем покров защищает от солнечных лучей, ночью согревает. Как ты сам скоро убедишься, ночи здесь довольно холодные. Маска сделана из того же материала, но обработана маслом, с нее соскребли верхний слой, чтобы сделать прозрачной.
– Мне уже лучше, – сказал Торн. – Что дальше?
– Теперь мы сядем на наших крылатых скакунов и полетим в военную школу, которую ты как Борген Таккор должен посещать и дальше. В этой школе я преподаю тактику.
Когда они подошли к той самой рощице, которую еще издали приметил Торн, он увидел за деревьями небольшое озерцо. В воде самозабвенно плескались два огромных крылатых существа. К удивлению Торна, их покрывали не перья, а бурая шерсть. Их длинные крепкие ноги были все в желтой чешуе. Крылья у них были перепончатые, клювы плоские, словно утиные, только концы клювов острые, загнутые. А когда крылатый зверь разинул пасть, Торн увидел, что в ней растут острые треугольные зубы, загнутые внутрь. Огромные птицезвери были в холке около семи футов высотой, а если считать голову, то и всех двенадцати. На них были сбруи и седла из серого металла.
Кончики перепончатых крыльев были проколоты и притянуты к седлу системой цепей и крюков – видимо, для того, чтобы птицезвери не улетели без всадников.
Лал-Вак издал странный звук – низкую вибрирующую трель. Тотчас оба крылатых скакуна ответили хриплыми пронзительными воплями и, выбравшись из воды, зашлепали к людям. Один из них, подойдя к Торну, выгнул шею, опустил голову и сильно ткнул землянина плоским клювом.
– Почеши ему морду, – посоветовал Лал-Вак, явно развлекаясь. – Борген баловал его, а ты теперь для этого летуна – Борген.
Получив еще один увесистый тычок, Торн поспешно почесал морду птицезверя, и тот застыл, блаженно жмурясь и гортанно курлыкая. Торн заметил, что шею летуна обвивает светлая полоска скрученной кожи, прикрепленная к концу гибкого жезла, который в свою очередь прикреплялся к кольцеобразной луке седла.
– Это для управления полетом?
– Ты угадал, друг мой, – ответил Лал-Вак. – Если дернуть жезл вверх, гор взлетит, если дернуть вниз – опустится. Дернуть вправо или влево – и он побежит, полетит, поплывет в нужном направлении, в зависимости от того, где он будет – на земле, в небе или в воде. Чтобы гор остановился, нужно резко дернуть жезл назад.
– Дело, судя по всему, нехитрое.
– Да, простое. Но прежде, чем мы поднимемся в воздух, я должен предостеречь тебя: не разговаривай ни с кем, даже если к тебе будут обращаться. Тем, кто будет тебя приветствовать, отвечай салютом. – Он поднял руку ко лбу ладонью внутрь. – Я должен как можно скорее доставить тебя в твои покои. Там ты будешь притворяться больным, а я за это время обучу тебя нашему языку.
– Но как же я могу помнить всех друзей и знакомых этого Борга… Боргена Таккора – Боже, что за имечко! Вдруг я столкнусь с кем-нибудь…
– Я предвидел и это. Из-за мнимой болезни ты потеряешь память. Это даст тебе время многое узнать, и ты получишь право скорее задавать вопросы, чем отвечать на них. Однако поспешим, становится поздно. Смотри на меня внимательно и поступай, как я.
Лал-Вак дернул за сложенное крыло, и его летун опустился на колени. Марсианин забрался в седло, высвободил крылья гора и прикрепил цепи с крючьями к кольцам на своем поясе. Торн старался повторять каждое его движение и скоро тоже очутился в седле.
– Теперь, – сказал Лал-Вак, – шлепни своего гора по шее и дерни жезл вверх. Гор сделает остальное.
Торн так и поступил, и летун с готовностью подчинился его жесту. Пробежав около пятидесяти футов, он захлопал перепончатыми крыльями и взвился в воздух так стремительно, что землянину пришлось вцепиться в луку седла, чтобы не свалиться.
