Доккальвы отвечали враждебными взглядами из-под шлемов, пятясь до тех пор, покуда между ними и Бергтором не оказался одинокий воин. Пришелец сделал несколько ковыляющих шагов вперед, и пламя Бергторова молота осветило его черты.
— Это Бьярнхард! — воскликнул Сигурд и, пытаясь скрыть испуг, добавил:
— Берсерк!
Бьярнхард, зловеще ухмыляясь, повернулся к нему:
— А, это ты, Сигурд? Я должен был догадаться, что ты первый меня узнаешь. Что случилось? Почему все эти великаны торчат здесь с таким мрачным и злобным видом, если их ждет работа в кузне?
Йотулл вскочил:
— С радостью тебе объясню, Бьярнхард! Они объявили меня своим пленником и имели наглость пригрозить, что будут судить меня за то, что я предал Хальвдана. Сигурд отказывается помогать нам и не желает, чтобы Бергтор открыл шкатулку. Если бы ты поменьше мешкал, добираясь сюда, верно, удалось бы избежать кровопролития, но теперь, сдается мне, у нас нет иного выхода, как только перебить их всех. Во всяком случае, в будущем это избавит нас от многих хлопот. — И он окинул Сигурда, Рольфа и Миклу взглядом, полным холодного злорадства.
Бергтор помотал головой, точно разъяренный медведь.
— Если только вы посмеете тронуть кого-то из этих троих, я клянусь, что никто и никогда не откроет эту шкатулку, избежав проклятий и поветрий, которые опустошат все земли на сотни лет!
— Нет-нет, в этом нет нужды! — взволнованно проговорил Бьярнхард, ковыляя поближе к Бергтору. — Давайте же присядем и спокойно обсудим это дело, как пристало разумным мужчинам! Позволь я объясню тебе, почему ты должен открыть для нас эту шкатулку…
— Я открою ее только для Сигурда! — объявил Бергтор, скрестив руки на груди и отвернувшись от Бьярнхарда; молот, однако, он все еще сжимал в кулаке.
— Да будет тебе, — не отступал Бьярнхард, — разве ты, как и мы, не понимаешь, что Сигурд в этой игре уже не в счет? Его все равно что нет на свете, и то же самое, кстати, будет и с тобой, если ты не станешь следовать всем известному правилу: слабейшие должны подчиняться повелениям сильнейших, если хотят сохранить свою шкуру в целости и сохранности! Речь уже не только о тебе, но и о прочих кузнецах. Подумай, сколько познаний и искусности исчезнет из мира, если все они бессмысленно погибнут в стычке!
— Бессмысленно они не погибнут, — хладнокровно отвечал Бергтор. — Прежде чем умереть, я хотя бы успею размозжить твою башку, и тогда в Свинхагахалле будет править Йотулл, если ему, конечно, удастся уцелеть, а нет — так найдется другой негодяй, помельче. Но запомни — даже если все мы до единого сейчас погибнем, мое проклятие все равно дождется того, кто когда-нибудь отыщет шкатулку.
— Значит, вот ты как решил? — допытывался Бьярнхард. — Бессмысленная бойня, в которой никто не выиграет и все проиграют?
— Твой проигрыш — мой выигрыш! — прорычал Бергтор, без малейшего усилия взмахнув молотом. — Если ты издохнешь, мир избавится от гнусного пакостника, а если умру я, найдутся еще кузнецы, которые займут мое место в Свартафелле.
Бьярнхард покачал головой:
— Ты, друг мой, играешь не по правилам. В этой игре мы непременно должны так или иначе прийти к соглашению. Быть может, я должен заплатить тебе золотом, чтобы ты согласился открыть шкатулку? Что ты на это скажешь?
— Скажу, что это шкатулка Сигурда, так что лучше отдай свое золото ему, если уж тебе так не терпится пристроить свое богатство, — отвечал кузнец.
Бьярнхард обратил свою лисью ухмылку к Сигурду:
— Ну, старый мой дружок, ты, верно, уже понял, что проиграл так или иначе, так почему бы тебе не перестать упрямиться и не велеть открыть шкатулку? Так, быть может, ты спасешь свою жизнь. Я ведь не стану возражать против того, чтобы тебя отпустили подобру-поздорову, только держись подальше от Йотулла. Ты ведь понимаешь, что дальше сопротивляться бессмысленно? Подумай, Сигурд, ведь мы с тобой всегда были добрыми друзьями! Поверь мне еще раз — я советую тебе открыть для нас шкатулку и уж позабочусь, чтобы с тобой ничего дурного не приключилось.
Он уверено усмехнулся и быстро, украдкой глянул в сторону Йотулла.
Сигурд стоял молча, колеблясь. Он поглядел на окаменевшие от страха лица Рольфа и Миклы, которые напряженно ожидали его ответа.
