Потому через три дня, когда погода окончательно устаканилась, сильный ветер и солнце сменились моросящим дождиком и почти полным безветрием, мы выдвинулись снова в дорогу. Но не прямиком. Пусть я прикрыл остров и храм, пусть старые заклинания действуют – береженого боги берегут. И потому я выводил каюки из старицы в сильном тумане, а сейчас второй день подряд кружу в протоках, чтобы никто не вычислил по счислению место нахождения храма. Мне-то все едино, я его сейчас с любой точки учую, а свидетелей закружу-запутаю. Ибо нечего там людям делать. Когда пора придет, и так все в народ выложу.
И да, Марине ответ пришел. Двойной. От отца с матерью и от кардинала королевства обеих Сицилий, что сидит в столице, городе Неаполе. Вот такие пироги. Ладно хоть король Фердинанд Второй письма не прислал. Хватит мне того известия, что сюда Папа Римский, который Георгий Шестнадцатый, вроде как собрался человека прислать для переговоров. Я что-то ничего не понимаю. Это что, Папа Римский собрался вести переговоры со мной? Что я такого сделал? Кто я для него? Ничего не понимаю. Впрочем, когда еще этот святоша приедет и приедет ли вообще. Но контакты я запомнил, этого самаркандского купца. Вот странно: я раньше думал, что католическая церковь и евреи, ну, самое малое – не любят друг друга. А тут еврейский купчина – связной Папы Римского. Нормально, да?
Низовья Сырдарьи не такие запутанные как у ее сестрицы Амударьи. Основное русло и немногочисленные рукава дельты. Но мне этого хватило, народ я заплутал конкретно, запутал в абсолют. Хрен они вообще смогут тот храм Афродиты и Артемиды найти и толком кому подсказать. А так пускай ищут: тут несколько армий нужно, чтобы обшарить. И то, если в этих армиях есть кто-нибудь с даром. Хотя, именно этого добра среди солдат обычно хватает; те кто пускает друг другу кровь обычно многое знают и многое чуют.
Но как я ни крутил, в конце концов вывел каюки на большую воду. Арал, конечно, соленое озеро, если всерьез, но русский язык весьма точен. И большое количество воды не зря «морем» называет. Тот же Байкал тоже море – и непросто. Потому как чем больше воды, тем больше мощи, тем больше жизни. Вот и сейчас у меня внутри каждая жилка трепещет от окружающей мощи, охота рвануть вперед, поднимать огромные волны, веселиться, крушить. И я еле сдерживаюсь, чтобы не вести себя словно пьяный тюлень. Зато мои девчонки совершенно этим не связаны, ликуют, танцуют на воде. С ума сводят людей на лодках. И это нормально, а то практически перестали всерьез воспринимать русалочек. Немного мороки в мозгах им не помешает.
Я не выдержал, сам нырнул и, разогнавшись, обрушился волной на довольно приличный остров. Хорошей такой волной, метров пятнадцать высотой. И успокоился. Ну чего народ пугать? Надо будет, всегда успею. Напугать, я имею в виду.
⁂
Анна молча стояла на носу корабля и смотрела на огромную волну, обрушивающуюся на ни в чем не повинный островок. В голове было восхитительно пусто, только испуганные вопли вокруг мешали и раздражали. Наконец пришло понимание, в какой переплет она попала, с какими силами играет. Короткие волосы, ласковое прикосновение холодной руки богини Зимней Стужи… Спокойное и насмешливое отношение хозяина здешних вод, князя Захар-бея. И комочек жизни под сердцем, это она ощущала совершенно ясно. И это самый главный дар Девы Марии, которой она недавно и истово молилась.
– Сударыня, вы слишком много думаете. – Сзади раздался насмешливый голос.
Оглянувшись, она увидела сидящего на вытащенном весле совершенно незнакомого высокого брюнета. Более того, ему просто неоткуда было взяться на этом каюке, да и из окружающих никто совершенно не обращал внимания ни на него, ни на Анну. Тот спокойно чистил померанец, невесть откуда взятый и о которых последние дни мечтала Анна.
– Это в моем положении простительно, господин..? – Чешке вполне удалось изобразить холодную заинтересованность. Дворянке вполне удалось справиться с удивлением, ибо после пережитого удивить ее было сложновато. Испугать и убить можно, а удивить сложно, почти нереально.
