— Этого не может быть, — воспротивилась я.
— Почему же? — Ксения цинично поджала губы. — Мы занимались сексом. После этого девушкам случается забеременеть.
— Поэтому ты хочешь выйти за Диму?
— И поэтому тоже.
— Ты любишь его? — спросила я, помня её отношение к Владу.
— По-своему, не так как Влада, конечно, но Дима — хороший парень. Только вот отец из него никудышный.
Такой предельной откровенности я не ожидала, поэтому молчала, сбитая с толку.
— Нам обеим хотелось бы, чтобы это был ребенок Влада, не правда ли? — от столь интимного вопроса я окончательно опешила. Ксения, между тем, все больше приходила в себя. Она подобралась, став внезапно спокойной и сдержанной. — Дима сам еще ребенок, я не могу оставить ему малыша. Поэтому я прошу тебя позаботиться о нем, когда…. когда меня не станет.
— Постой, — я силилась понять только что сказанное. — Что значит, тебя не станет?
— Помнишь, ритуал, благодаря которому я спасла Диму от смерти?
Я нахмурилась, припоминая подробности того дня. Дима находился на волосок от гибели, но Ксюша применила магию, прибегнув к какому-то сильному, но опасному заклинанию. При его помощи не составляло труда спасти любого умирающего, но существовало определенное ограничение: колдунья может лишь дважды подарить жизнь, а потом ей придется отдать взамен свою.
— Но это же не магия, простая беременность. В ней нет ничего сверхъестественного, — сказала я, упрямо не желая верить в очевидное.
— Это новая жизнь, — Ксюша опустила руки на живот, и я узнала этот жест материнской любви, который стал для неё в последнее время нормой. — Это мой дар миру. Не имеет значения причастна тут магия или нет.
— Но ведь еще не поздно все исправить!
Ксения отшатнулась.
— Даже не думай об этом! Я люблю малыша и не собираюсь от него избавляться.
— Дима знает?
— Он в курсе, что у нас будет ребенок, но я не говорила ему правду о ритуале и ты не будешь. Пусть все думают, что я умерла из-за осложнения при родах. Такое иногда случается.
Я поразилась спокойствию девушки. Сколько же бессонных ночей она провела, прежде чем приняла такое непростое решение? Невольное восхищение перед этой молоденькой девчонкой заставило меня улыбнуться. Я уже знала, что буду молчать. Для этого было несколько причин и не все они были альтруистическими. Помимо того, что я выполняла волю самой Ксюши, мне увиделась возможность стать матерью. Как бы ни была велика любовь Димы к девушке, он вряд ли пожелает растить ребенка самостоятельно.
— Я согласна, но только при одном условии, — произнесла я, скрестив пальцы наудачу. Не надо быть Нострадамусом, чтобы предсказать: в случае Ксениной смерти Оксана захочет забрать ребенка. Об этом надо позаботиться заранее. — Ты составишь завещание и назначишь меня опекуном ребенка. Если не сделаешь этого, я расскажу всем о твоей беременности, и чем она может для тебя обернуться.
Конечно, это был блеф. Не стала бы я рисковать жизнью не рожденного младенца, даже в угоду себе.
— Я сделаю это, — ответила девушка после непродолжительного раздумья. — Но не из-за твоих угроз, а потому что сама этого хочу.
Кажется, Ксюша раскусила меня, как щелкунчик грецкий орех. Неожиданно она подалась вперед и порывисто обняла меня. Впервые за все время нашего знакомства она коснулась вампира.
— Ты будешь хорошей матерью, — сдавленным голосом произнесла девушка.
— Ты была бы лучшей.
Еще полчаса мы сидели и болтали как близкие подруги, представляя какое будущее ждет малыша. На разные лады мы придумывали ему биографии, одна краше другой. Отныне я поклялась себе, что не спущу с Ксении глаз. Внутри девушки росла новая жизнь, и она принадлежала мне.
Уже через пару часов Оксана успокоилась. От её былого запала не осталось и следа. В этом новом состоянии апатии её было не трудно убедить согласиться на брак дочери с охотником. Тем более атака была массированной: каждый на свой лад поучаствовал в процессе. Не последнюю роль сыграл Дима. Он всеми силами старался представить себя в выгодном свете, как перспективного жениха.
К ночи в доме снова установились мир и покой. Уставшие от насыщенного дня люди разошлись по спальням. Но я не торопилась к Владу. Сегодня днем мой вечный спутник — голод — весьма некстати напомнил о себе, и с этим надо было что-то делать, пока он полностью не подчинил себе разум.
