— Нет, рассказывали про фильм по книге этого писателя.
— А как насчет бокса? В этом ты должен разбираться.
— Ну, Смитов в боксе так же много, как и везде. Правда, Члены Парламента не выступают на ринге, как и частные предприниматели… Из боксеров знаю Марсиано, Демпси, Кассиуса Клея… который потом сделал себе обрезание и стал зваться Мохаммедом Али… — Ребус пожал плечами.
— Куда не заглядывает солнце… Это ведь, кажется, американское выражение?
— Да, — подтвердил Ребус. — Оно означает задницу. Ты думаешь, Сфинкс может быть американцем?
Шивон невесело улыбнулась.
— Послушай моего совета, Шивон: передай эти бумаги Специальной службе, Управлению уголовного розыска или любому другому сотруднику полиции, в чьи служебные обязанности входит найти этого Сфинкса и засунуть его вопросы ему же… словом, куда не заглядывает солнце. Или отошли Сфинксу еще один мейл — пусть сделает это сам. — Он вдруг замолчал. — Ты говорила — он знает, где тебя можно найти?
Шивон кивнула.
— Он знает мое имя, знает, что я работаю в Отделе уголовного розыска в Эдинбурге.
— А где ты живешь, он знает? Надеюсь, ты не давала ему номер своего телефона?
Шивон отрицательно качнула головой, и Ребус удовлетворенно кивнул. Он хорошо помнил бумажку с номерами телефонов, которая висела на стене в кабинете Стива Холли.
— Вот и славно, — сказал он. — Пошли Сфинкса подальше — пусть катится…
— Ты бы на моем месте так и поступил?
— Скорее всего. — Ребус улыбнулся.
— Значит, ты не хочешь мне помочь?
— Помочь тебе? — Он посмотрел на нее. — Как?!
— Я была бы тебе весьма признательна, если бы ты переписал себе эту загадку и немного над ней подумал.
Ребус рассмеялся.
— Ты хочешь, чтобы Карсвелл меня вообще с землей сровнял?
Шивон посмотрела на распечатки.
— Извини, я не подумала, — сказала она. — Ты прав. Спасибо за чай, Джон.
— Ты его даже не допила, — сказал Ребус, увидев, что она встает.
— Мне пора возвращаться. Дел навалилось — выше крыши.
— И самое главное из них — показать мне новую головоломку Сфинкса?
Шивон пристально посмотрела на него.
— Ты же знаешь — я очень высоко ценю твои советы.
— Эти твои слова означают «да» или «нет»?
— Эти слова означают «может быть».
Ребус тоже поднялся.
— Спасибо, что заехала, Шивон.
Она повернулась к двери.
— Линфорд небось рад-радешенек, — сказала она. — И Карсвелл тоже. Они давно до тебя добирались.
— Я знаю. Не бери в голову.
— Но Линфорд с каждым днем набирает силу. Когда-нибудь он станет старшим инспектором, и тогда…
— Откуда ты знаешь, может быть, я тоже становлюсь сильней?
Она оглядела его с ног до головы, но ничего не сказала. Да и нечего ей было говорить. Ребус проводил Шивон к двери, открыл замок. Она уже шагнула на лестничную площадку, но снова остановилась.
— Знаешь, что сказала Эллен Уайли после нашей милой беседы с Карсвеллом? — спросила Шивон.
— Что?
— Ничего. Абсолютно ничего… — Взявшись за перила, она снова посмотрела на него. — Странно… Я ожидала целой лекции о том, до чего в тебе развит комплекс жертвенности.
Вернувшись в квартиру, Ребус немного постоял в коридоре, прислушиваясь к затихающим внизу шагам, потом отправился в гостиную и, встав у окна, приподнялся на цыпочки и изогнул шею, чтобы увидеть, как она выйдет из подъезда. Снизу до него донеслось слабое эхо захлопнувшейся двери. Шивон ушла. Она приходила о чем-то его попросить, а он ее оттолкнул. Но как объяснить ей, что он не мог поступить иначе? Не мог, потому что не хотел, чтобы потом ей стало больно, как в свое время было больно всем, кого он когда-либо подпускал достаточно близко. Как объяснить ей, что она должна учиться на своих, а не на его ошибках и что только после этого она сможет стать хорошим полицейским — и хорошим человеком, если на то пошло?…
Отвернувшись от окна, Ребус всмотрелся в полутьму большой комнаты. Они были здесь — полупрозрачные, бестелесные, но вполне различимые. Призраки. Люди, которым он когда-то причинил боль и которые сделали больно ему; те, кто страдал и умер не в свой срок. Что ж, осталось недолго: быть может, через две недели он сумеет избавиться от них раз и навсегда. Он знал, что телефон больше не зазвонит и что Эллен Уайли не придет его навестить. Они понимали друг друга достаточно хорошо и не нуждались в объяснениях. Может, когда-нибудь в будущем они встретятся и поговорят обо всем, что случилось, а может быть, и нет. Не исключено, что Эллен вовсе не захочет с ним разговаривать — ведь он лишил ее возможности самой принять решение, а она… она позволила ему это сделать. В очередной раз она не потерпела поражения, но и не одержала победы — и все из-за него, из-за Ребуса. Интересно, задумался он, останется ли Эллен послушной марионеткой Стива Холли или сумеет вырваться? Должно быть, все будет зависеть от того, насколько крепко репортер сумеет привязать ее к себе.
