Тем временем Карсвелл читал вслух какой-то список, и Ребус невольно вздрогнул, услышав свою фамилию, хотя еще не знал, в чем дело. В том же списке оказались констебль Худ, констебль Шивон Кларк и сержант Уайли… Ага, ясно!.. Все они работали с гробиками и с делом немецкого студента, и теперь заместитель начальника хочет поговорить с ними. (Тут Ребус перехватил несколько любопытных и сочувственных взглядов.) Всех поименованных лиц Карсвелл приглашал на «беседу» в кабинет начальника участка, который специально предоставил его для такого случая.
На этом инструктаж закончился, и полицейские потянулись к выходу. Ребус попытался встретиться взглядом с Прайдом, но тот, увидев, что Карсвелл вышел, лихорадочно шарил по карманам в поисках пакетика жевательной резинки, одновременно отыскивая глазами свою планшетку. Оказавшись в самом хвосте медленно выливавшейся в коридор процессии, Ребус не стал торопиться. Он шел за Худом, который двигался за Эллен, а та оказалась позади Шивон. Что касалось Джилл и Прайда, то они были далеко впереди — у самого выхода.
Возле кабинета начальника участка их уже поджидал Дерек Линфорд. Открыв дверь, он отступил в сторону, пропуская детективов внутрь. Увидев Ребуса, Линфорд пристально уставился на него, надеясь заставить своего врага опустить взгляд, но тот не поддался. Они все еще играли в эти странные «гляделки», когда Джилл Темплер плотно закрыла дверь, прервав их зрительный контакт.
Увидев вошедших, Колин Карсвелл плотнее придвинулся к столу.
— Вы уже слышали мою речь, так что повторяться я не стану, — сказал он. — Добавлю только одно: этот маленький говнюк Холли узнал слишком много. А узнать столько он мог только от одного из вас… — Карсвелл резко оборвал фразу и, подняв голову, в упор взглянул на стоявших перед ним детективов.
— Позвольте сказать, сэр… — Держа руки за спиной, Грант сделал крохотный шаг вперед. — Я, как пресс-секретарь, должен был сделать все, чтобы не допустить ничего подобного, теперь я считаю своим долгом принести публичные извинения за…
— Да-да, сынок, я понял. Ты уже говорил мне это вчера вечером. Сейчас я хочу только одного: чтобы виноватый признался.
— С вашего позволения, сэр, — вмешалась Шивон. — Мы все-таки не преступники. Дайте нам время разобраться, задать несколько вопросов. Быть может, никакой утечки не было, а Стив Холли… просто сложил два и два.
Карсвелл изумленно вытаращился на Шивон. Несколько мгновений он не мог произнести ни слова, потом слегка откашлялся и сказал:
— Суперинтендант Темплер, объясните…
— Я хорошо знаю Стива Холли, — начала Джилл. — Этот ублюдок терпеть не может шевелить мозгами, если, разумеется, может этого избежать. Он — как бы это помягче выразиться? — не особенно умен, зато пронырлив, как намыленная гадюка, и столь же ядовит и безжалостен. — Что-то в голосе или, может быть, в манере Джилл подсказало Шивон, что все это она кому-то уже говорила. — Многие журналисты действительно способны проанализировать открытую информацию и сделать выводы… сложить «два и два», как ты выразилась. Но только не Холли. Он предпочитает действовать другими методами.
— Но ведь когда-то он уже писал про Гюнтера… нет, Юргена Беккера, — не сдавалась Шивон.
— Однако об участии в интернет-играх Филиппы Бальфур Холли мог узнать только от кого-то из вас. — Ответ Джилл прозвучал едва ли не раньше, чем Шивон закончила фразу, и это было еще одним признаком того, что начальники уже обсуждали проблему друг с другом.
Догадку Шивон подтвердил сам Карсвелл.
— Поверьте мне, констебль Кларк, мы анализировали ситуацию чуть не всю ночь, сомневались, спорили, доказывали… Но как мы ни старались, результат был только один: произошла утечка и виноват кто-то из вас четверых.
— Но нам помогали и посторонние люди, — возразил Грант Худ. — Сотрудница музея, пенсионер-патологоанатом…
Ребус положил руку на плечо Гранта, заставив того замолчать.
— Боюсь, речь идет обо мне, — сказал он, и все, кто был в комнате, разом повернулись к нему. — Это я виноват.
Сам Ребус очень старался не смотреть в сторону Уайли, но чувствовал на себе ее взгляд, который буквально прожигал его насквозь.
